У нас все дома

Фердинан встал и, шатаясь, поплелся к входной двери. В глазок ему открылась невероятная картина! Прямо у него под дверью (наверняка и коврик его завален) громоздились тонны картонных коробок, ни пройти ни проехать. Какие-то люди тащили наверх диван, и на каждом повороте его металлический каркас стукался о стены. Он чуть не оглох от этого грохота.

– Полегче, вы, там! – заорал Фердинан, больше для порядка, даже не рассчитывая, что его услышат.

Бум! Краска опять облупится…

– Смотрите по сторонам, черт побери!

А потом, известное дело, владельцам придется расплачиваться за этих проклятых квартиросъемщиков, от которых одни убытки, ведь заказать грузовой подъемник – это ниже их достоинства. Фердинан в ярости. Уже девять утра, он ночью глаз не сомкнул, а эти кретины устроили тут шурум-бурум, нашли время.

– Сколько можно!

Он бы позвонил в полицию пожаловаться на нарушение тишины и покоя граждан в дневное время, но, если ему не изменяет память, после 8.30 утра жалобы не принимаются. Совсем стыд потеряли. Дейзи погибла всего несколько недель назад. Нельзя ли оставить человека в покое, черт возьми. А если ему надо выйти? Он что, должен через их мебель перешагивать? Самому ее передвигать? В его-то годы?!

Фердинан отправился в ванную за ушными затычками (они незаменимы в новогоднюю ночь и Четырнадцатого июля) и вернулся на диван. Внезапно он вспомнил, что в прошлый раз из-за этих затычек у него разыгрался отит. Они, конечно, были грязноватые. Ох… Ничего не поделаешь, ему надо поспать. У него просто глаза слипаются.

Не тут-то было. За дверью раздался скрежет, потом басовитые голоса грузчиков и тяжелые шаги – прямо у него над головой что-то передвигали. Вот достали! Фердинан ворочался с боку на бок, раздражался, злился, ударился об стенку и в конце концов снова встал. Хоть во внутреннем дворике и запрещена стоянка, его перегораживал грузовик с мебелью. Его, судя по всему, разгружали: значит, в их дом вселяются новые жильцы, но почему-то домовладельцев никто не счел нужным предупредить о возможных неудобствах. И кто эти нахалы, интересно знать?

Рядом с грузовиком был припаркован грязный красный “твинго”. Фердинану он хорошо знаком. Как правило, он стоит перед парикмахерской Mylen’Hair, и его заднее сиденье вечно завалено рекламными проспектами средств по уходу за волосами. Это машина Кристины. То есть она уезжает отсюда? Куда это? Фердинан готов держать пари, что она собралась сбежать с любовником, который разобьет ей сердце, но от жены никогда не уйдет. Ах уж эти женщины, они не способны принять верное решение и ждут, когда мужчины сделают это за них!

Подумать только, мне придется выйти на улицу в поисках тишины. В каком мире мы живем!

Выбор небольшой. Библиотека или церковь. В библиотеке стулья удобнее. Но в субботу утром там полно мерзких деток или, что еще хуже, их родителей, которые им попустительствуют. Фердинан детей никогда не любил. Но еще меньше он любил новомодных папаш и мамаш, которые своим соплякам все разрешают и никогда даже по попе их не шлепнут. Эти охламоны породили целое поколение детей-тиранов и, потеряв в их глазах всякий авторитет, уже в три года перекладывают воспитание своих отпрысков на чужие плечи. В его времена, по крайней мере, они взрослым не перечили. Ни в школе, ни дома. А когда училка доносила бабушке о какой-нибудь его шалости, Фердинан получал оплеуху прямо в классе при училке этой самой (бонус к удару линейкой), а потом ему доставалось еще и дома, за то что за него пришлось краснеть. Поэтому он рос послушным мальчиком или, по крайней мере, достаточно хитроумным, чтобы не попадаться по пустякам.

Не будь Фердинан столь глух и невосприимчив к новизне, он мог бы укрыться сейчас в кинотеатре. Но после “Большой прогулки”[6] он в кино ничего не видел. Или пересидел бы, и даже не без удовольствия, в музее, кафе или ресторане. Но это ему даже в голову не пришло. Итак, вперед, в церковь, притом что он закоренелый безбожник.

Чтобы выбраться из своего узилища, Фердинану пришлось перешагнуть через коробки, сваленные перед его дверью. Подняв ногу, он подумал, что, будь он собакой, он бы с радостью пописал на одну из них. На первом этаже он очутился в настоящих джунглях, подъезд был заставлен кадками с огромными деревьями. Если бы Фердинан что-то смыслил в садоводстве, он бы распознал японскую камелию, олеандр, апельсиновое дерево, красный клен и несколько многолетних растений. Но Фердинану, этому Атилле современности, больше по душе гербициды, о чем свидетельствует его голый балкон и жалкие мальвы под ним.

Надеюсь, они не собираются держать все эти деревья у меня над головой! Не хватало еще, чтобы их балкон обвалился, и мой за компанию!