У нас всё хорошо

— В ящичке… Увидел носоки и…

— В каком ящичке? «Носо-о-о-оки», — передразнила меня.

— У кровати, в тумбочке. Выдвинул ящичек, взял, надел и…

— Ты бы еще шерстяные взял. В нижнем ящичке опять копался?

— Какой открылся…, — тяжело вздохнул.

Я понял, надо идти в дом. Сонечка так просто не отпустит: «И что опять не так?». Жена в руке протянула мне пару черных носков с укороченным верхом.

— Нарядился, как Гулливер, — она рассмеялась.

Я подошел к зеркалу от пола до потолка на веранде. Посмотрел на себя со стороны: «И чего ей не нравится? Нормальные мужские носоки… И до колен не достают».

— Хорошо выгляжу. Футболка, бриджи и носоки…

— Снимай! Не позорь меня! Ты бы их еще до ушей натянул.

Присев на стул, я поменял носки и надел кроссовки.

— Варлаам! Ну, ты, никак сдурел совсем… жара…, — она постучала мне по голове, — сандалии для чего?

Тяжело вздохнув, надел сандалии и подошел к зеркалу. Покрутился. Подбоченился.

— Со-о-онь!

— Чего?

— Принеси галстук… тот светло-зеленый в полоску.

— Зачем?! — супруга присела на край лавки.

— Ну, как я в магазин без галстука. Непорядок! — я приложил воображаемый галстук к горлу, поправил «ежик» на голове, — И шляпу отцову тоже неси…

— Ва-а-арла-а-ам…?! Ты, серьезно?!

— Конечно, серьезно… голову то напечет…

Соня встала, прошла к вешалке, взяла кепку и запустила в меня:

— Проваливай за хлебом! Ишь, что удумал… галстук на футболку и шляпу отцову… да, ей сто лет в обед, моль всю покусала.

Я со смехом выскочил на улицу и, обойдя машину, побежал за хлебушком.

Вы не подумайте, Сонечка у меня жена заботливая, добрая. Бывало подруги ее сидят за столом у нас в гостях и мужиков песочат своих: тот носками по спальне разбрасывается, тот пастой зубной всю раковину уделал да щетку мимо стакана положил… А моя роднулечка посмотрит на них с улыбкой и так нежно:

— Варлаамушка, ты посуду после первых блюд помыл? Второе можешь подавать девочкам!

Бабы рты поразевают и молчат…

Медуза

— Сонечка, я нашел нашу любимую волну в дорогу, — верчу «барашек» и нажимаю кнопки в салоне нашей легковушки, настраиваю радио.

Музыкальный проигрыш и голос диктора оповести: «Авторадио! Сделай громче!».

Каждый день в восемь утра мы покидаем дом и уезжаем всей семьёй по своим рабочим местам. Ксюшу и Ванечку завозим в школу. До работы жены добираемся минут за пятнадцать, и еще пять минут я перемещаюсь пешком в свой цех по сборке мебели, предварительно бросим машину на стоянке перед учреждением супруги.

Каждое утро, слушая «Авторадио», мы, на протяжении года, впитывали одну и ту же утреннюю рекламу, шутки ведущих и песни. Такое впечатление, что идет не прямой эфир, а запись. Только вот пленка на реверсе и его забыли отключить.

«Утро Сурка» нас даже веселило. Мы повторяли за ведущими, цитировали рекламу и пели вместе с исполнителями.

А сегодня что-то пошло не так. Скорее всего, редакция решила порадовать своих слушателей. Едем и наслаждаемся, прислушиваемся к новым шуткам.

Звучит песня, которую ещё не слышали. Певец исполняет первый куплет.

— Соня, ты что-нибудь понимаешь?

— Да! Вот… «Отпечатки на руках, заводной маминотфон». А! Магнитофон…, — она проговаривает за голосом, — «Время, тихая вода, утекает вонь». Потом разберем. «Кто не видит в небе знак, потеряет восемь ног». Тут просто. «Снова в мире пустота, а в меддому семиног». Чушь какая-то.

И начинается припев. Мы напряженно вслушиваемся, я поворачиваюсь к жене.

— А причем здесь «плинтуса»?

— Не знаю, но звучит красиво, — Сонечка приплясывает на сидении и подпевает, — Плинтуса, плинтуса, плинтуса, мы друзья… Плинтуса, плинтуса…

— Да-а-а-а-а…

— А что? Песня классная и мелодия танцевальная. Надо будет у нашей молодёжи поинтересоваться, кто поёт.

Так мы доехали к месту назначения. Я проводил Сонечку до входа, поцеловал и она упорхнула.

Шагая в цех, я напевал: «Плинтуса, плинтуса… плинтуса, плинтуса… Чушь какая-то. Причем здесь плинтуса?».

После восемнадцати часов я подошёл к машине на стоянке. Запустил двигатель. Обернувшись на здание, нашёл окно кабинета супруги.

Соня помахала рукой и показала, что уже спускается.

— Плинтуса, плинтуса, — она подошла к автомобилю.

— Ты тоже поёшь эту хрень?

— Представляешь, целый день…

— И я тоже… Даже представить не могу.

Мы посмеялись и поехали домой. По пути заскочили в магазин.

— Детвора, встречайте маму! Кто-нибудь возьмите у меня пакеты из рук!

— А в ответ тишина, дети делают уроки! — посмеялся я над нерасторопностью наших очаровашек.

Сбросив обувь, я перехватил у Сони продукты и вошёл в кухню. Занимаясь привычными делами, мы вдвоём весь вечер пели: «Плинтуса, плинтуса…».

Когда за ужином мы опять запели, дети переглянулись и начали улыбаться, играя в переглядки.

— Мам, а что вы с папой такое поёте? — Ксюша спросила, как-то не по-доброму. Мне показалось с иронией или издёвкой.

— А что? — я даже поперхнулся…

— Мы сегодня с папой по радио услышали эту песню, — перебила меня жена, — вот хотели у вас спросить, молодёжь, кто поёт…

— Это певец Матранг… ну, Алан Хадзарагов… «Матранг» у него псевдоним… А что вы там поёте?

— Плинтуса, плинтуса…, — дуэтом запели мы с Соней.