У нас всегда будет лето

– Нет, не одновременно. И они не двойняшки, – ответила я. – Они погодки.

– Вот это ты даешь, – Джой одобрительно посмотрела на меня.

После этого мы продолжили играть. Когда Шей сказала, что она ничего не крала и Джой сделала глоток, я увидела выражение лица Аники, и мне пришлось закусить щеки, чтобы не рассмеяться. Она заметила это, и мы обменялись многозначительными взглядами.

После этого мы временами пересекались с Джой в общей ванной и на учебе и разговаривали, но мы не стали близкими друзьями. С Джиллиан завести дружбу тоже не получилось, но зато она оказалась хорошей соседкой.

В итоге из всех девушек я сблизилась только с Аникой. Хотя мы и были одного возраста, она взяла меня под свое крыло, как младшую сестру, и я не имела ничего против, потому что Аника была очень классной. Ее запах напоминал мне аромат полевых цветов, и позднее я узнала, что так пахло ее масло для волос. Аника практически не сплетничала, не ела мясо и увлекалась танцами. И я просто обожала это в ней.

Мне было жаль, что мы так и не стали соседками. С этого момента у меня был только один сосед – Джереми, мой будущий муж.

Глава 17

На следующий день я проснулась рано. Приняла душ, выкинула душевые тапочки и приготовилась провести последние часы в своей комнате. На всякий случай я сняла кольцо с пальца и спрятала его в потайной карман сумочки.

Моего папу тяжело было назвать наблюдательным человеком, особенно когда дело касалось украшений, но все же. Папа приехал в общежитие к десяти. Джереми помогал грузить вещи. Я даже не позвонила ему утром, как планировала, но в половину десятого он был уже у меня в комнате с кофе и пончиками для моего папы.

Я заглянула напоследок к некоторым девушкам, чтобы попрощаться и пожелать хорошего лета. Лорри сказала: «Увидимся в августе», а Джул – «Нам надо почаще зависать вместе в следующем году». Я еще раз попрощалась с Аникой и немного прослезилась. Она обняла меня и сказала:

– Расслабься. Увидимся на твоей свадьбе. Скажи Тейлор, что я напишу ей, чтобы обсудить наши платья подружек невесты.

Я рассмеялась в голос. Будет ли Тейлор в восторге? Я не была уверена в этом.

Когда все вещи были погружены в машину, папа позвал нас пообедать в стейк-ресторан. Это было милое семейное заведение с кожаными сиденьями и солонками на столе.

– Заказывайте все что пожелаете, ребята, – сказал папа, опускаясь в кресло.

Мы с Джереми сели напротив него. Я изучила меню и выбрала стриплойн-стейк[11], потому что он был самым дешевым. Мой папа, конечно, не бедствовал, но и лишних денег у него точно не было.

Когда подошла официантка, чтобы принять заказ, папа заказал лосося, я – стриплойн-стейк, а Джереми сказал:

– Мне, пожалуйста, рибай[12] сухого созревания, слабо прожаренный.

Рибай был самым дорогим стейком в меню. Он стоил тридцать семь долларов. Я посмотрела на Джереми и пришла к выводу, что он даже не взглянул на стоимость. Он, наверное, и не привык к этому, потому что все его счета шли к его отцу. Но все должно было измениться после свадьбы, я была уверена. Больше никакого выбрасывания денег на такую ерунду, как винтажные Эйр Джорданы или дорогущие стейки.

– Итак, чем планируешь заняться летом, Джереми? – спросил папа.

Джереми посмотрел на меня, затем на моего папу, затем снова на меня. Я едва заметно мотнула головой. Я уже представила, как он просит благословения у моего отца, но это было в корне неправильно. Я не могла допустить, чтобы отец узнал об этом раньше, чем моя мама.

– Я снова буду проходить практику в компании отца, – сказал Джереми.

– Неплохо. Будешь занят все время.

– Ну да.

– А что насчет тебя, Белли? – Папа посмотрел на меня. – Снова пойдешь работать официанткой?

Я допивала содовую со дна стакана.

– Да, я хотела поговорить с менеджером на следующей неделе. Им всегда нужны официанты на лето, так что думаю, все будет в порядке.

Из-за свадьбы, которая должна была состояться через два месяца, мне надо было работать в два, если не в три раза больше.

Когда принесли наш счет, я заметила, как папа прищурился и поднес его поближе к лицу. Когда я поняла, что Джереми не увидел этого, мне стало неловко.

Я всегда чувствовала особенную близость с папой, когда сидела в переднем пассажирском кресле его минивэна, разглядывая его профиль и слушая вместе с ним Билла Эванса[13]. Я любила эти поездки, потому что нам было комфортно как наслаждаться тишиной, так и разговаривать друг с другом ни о чем и обо все сразу.

В этот раз поездка проходила в молчании.

Он мычал в такт музыке, когда я сказала:

– Пап?

– М-м-м?

Мне так сильно хотелось рассказать ему все. Я хотела поделиться с ним своей радостью в этот замечательный момент, когда я обратно превращалась в маленькую девочку в пассажирском кресле, а он оставался единственным обладателем водительского удостоверения. Это был только наш момент. Я перестала называть его папочкой еще в средней школе, но тогда мое сердце буквально пело: «Папочка, я выхожу замуж».

– Ничего, – сказала я в итоге.

Я не могла. Я не могла сказать ему раньше, чем маме. Это было бы неправильно.