У него цвет глаз фиалковый.

– Проводите и если можно, поддержите меня, пожалуйста, чтобы я не упала на этих проклятых шпильках. Терпеть их не могу.

Даниил улыбнулся:

– А как же знаменитое высказывание Мэрилин: «Дайте девушке пару туфель на шпильках, и она завоюет весь мир!»?

– Мне не нужен весь мир, я просто люблю петь.

– Нет ничего, чтобы нравилось вам больше пения?

– Пожалуй, есть – очень люблю готовить, – заявила девушка. Хотя… есть еще одно желание – завести семью и много детей.

– Тогда вы перестали бы петь?

– Конечно. Я бы пела только для мужа и своих детей.

Они подошли к «дворцу» Мириам, и Роуз ушла в комнату для переодевания. Через несколько минут она вышла и повернулась к яркому свету, чтобы Даниил хорошо рассмотрел ее. Он увидел миловидную девушку лет 18-ти, с серо – голубыми глазами, с очень темными волосами, завивающимися в мелкие кудряшки.

– Кудряшки свои?– спросил Даниил.

– Свои, точно. Как у папы.

– Я думал, вам лет двадцать пять, когда вы были в гриме. А теперь вижу, что то вы совсем юная девушка.

– Мне двадцать один. Просто с косметикой выгляжу старше.

– Мое предложение остается в силе. Могу я пригласить вас к себе домой?

– Можете. Деньги за выступление я получила заранее: такую мелочь, как 500 долларов, богачам не страшно отдать перед концертом.

– Пойдемте к моей машине.

Они дошли до стоянки и сели в «Бентли».

Даниил привез девушку в свою манхэттенскую квартиру с окнами на Центральный парк. Он настроился на фотосессию мертвой бесталанной певицы Роуз, предположив, что ненужное ему тело он потом загрузит в свою машину и выбросит в воды Ист – ривер. Даниил перестал беспокоиться о своем алиби после первых трех убийств, которые он совершил еще до того, как отравил принцессу Азалию, потому что следствие не смогло выйти на него. Он уверовал в свою счастливую звезду, считая себя неуловимым.

– Будешь кофе или вино? – спросил Даниил, когда девушка села на белый кожаный диван.

– Апельсиновый сок, а потом кофе.

Даниил принес ей сок.

– Очень странно, что все в комнате белое-мебель, стены, портьеры, пол, – сказала Роуз. – Чем ты занимаешься в жизни?

– Я фотограф. У меня свой фотосалон в Сохо.

– А…, то я и смотрю, квартира у тебя богатая.

Даниил улыбнулся. Девушка оказалась очень простой и легкой в общении.

– Хочешь, я сделаю несколько твоих снимков на фоне этой комнаты?

– Хочу.

– Тебе очень идет это белое платье «под Мэрилин Монро». На фоне белой комнаты фотографии получатся красивые.

– А платье не потеряется на белом фоне?

–Нет, я волшебник,– шепотом и с улыбкой ответил Даниил.

Он закрыл ненадолго глаза и представил ее в белом, как снег, платье, с мелкими темными кудряшками на щеке. Образ получился волнующий.

– Я приготовлю кофе, а ты пока приведи волосы в порядок.

Он ушел на кухню и, приготовив кофе, налил в него синильной кислоты. Когда Даниил вернулся с чашкой в руках, девушка сидела на диване с закрытыми глазами.

– Ты причесалась? Хочешь спать?

–Да, извини, в гостях не спят. Я просто очень устала.

– Выпей кофе, Роуз, и проснешься.

– Спасибо, – сказала она, беря чашку из его рук, и добавила:

– Кстати, Роуз – это сценический псевдоним. На самом деле меня зовут Пирхи.

Даниил крепко обхватил запястье девушки и осторожно забрал у нее чашку.

–Что с тобой? Какой – то странный запах, откуда он?

– В квартире фотографа может пахнуть реактивами для проявки.

–Ты пользуешься пленочными фотоаппаратами?      – удивленно спросила Пирхи.

–Совершенно верно.

– Ты больше не хочешь продолжать со мной знакомство, потому что услышал еврейское имя? Тебе не нравятся евреи? – спросила Пирхи.

– Моя фамилия Голденблюм. Зовут Даниил.

– А моя – Коэн. Пирхи Коэн. Значит, ты тоже еврей?

– Мою мать тоже звали Пирхи, – взволнованно сказал Даниил. – Как же я сразу не понял: эти чу̒дные мелкие кудряшки, характерные черты лица. Хотя, я вижу ты не чистокровная еврейка.

– Нет, мама – белая американка, – улыбнулась Пирхи.

– Знаешь что, Пирхи, давай я отведу тебя в спальню, чтобы ты хорошенько выспалась. Если хочешь, спи завтра целый день. Когда проснешься, иди на кухню, в холодильнике найдешь еду. Кофемашина на столе.

– А ты что же, не пойдешь со мной в спальню?

– Нет. Но могу всыпать ремня, если будешь вести себя, «как взрослая».

– А я и есть взрослая, мне уже 21 год.

– Да, я слышал. Марш спать. Спальня по коридору направо. Все. Спокойной ночи.

– Мне надо в душ, – настойчиво сказала Пирхи.

– В спальне есть ванная комната.

– Ну, я тогда пошла одна, – неуверенно глядя на Даниила, сказала она.

– Ну, иди.

********

На следующее утро Пирхи вышла на кухню около десяти утра. Даниил не пошел в этот день на работу и встретил ее на кухне. Он налил ей кофе и поставил перед ней завтрак: жареный бекон, тосты. Пирхи все с удовольствием съела. Даниил сидел лицом к окну. Пирхи напряжено всмотрелась в его лицо.

– Я иногда пользуюсь линзами для создания сценического образа, – сказала она. – Но никогда не встречала такого цвета, как у тебя.

– Это не линзы, Пирхи, это мой натуральный цвет глаз. Он очень редко встречается, поэтому люди думают, что у меня линзы.

Пирхи подошла к нему поближе.