У ночи длинная тень

– А я гулял и наткнулся на ваших.

Он провел ладонями по ее спине. Свитер был пушистый, а спина теплая, податливая.

«Дую шейк…», – громко сипел магнитофон, лента была заезженная.

– Старая музычка, – сказал Оскар тихо, ближе привлекая к себе девушку.

– А, сойдет, – так же тихо ответила Галя.

Она покачивалась упруго и небрежно.

Дождь перестал. Словно короткий ливень обессилил небо, и пустые, ветхие облака быстро ушли. Неожиданно светло стало вверху за деревьями. Галины волосы пахли дождем, мокрой травой, рекой.

Они натолкнулись в танце на кого-то. Это были толстушка с косичками и долговязый Женя. Он по-товарищески подмигнул Оскару и передернул носом в сторону Гали: давай, мол, жми, не теряйся! – так можно было понять эту мимику. И они вскачь скрылись за деревьями.

– Вот комики! – засмеялась Галя.

… Потом они шли рядом по просеке.

– Ну, вон еще до той сосны, Ось. А то меня наши ждут. Отдохнули и хватит…

– Ты с кем работаешь? Кто у тебя в группе? Женька?

– Ой, Женька! С ним поработаешь! С ним только животики надорвешь… А у нас и так все шиворот-навыворот.

– Не понял, – по-военному сказал Мухин. Ему тоже хотелось быть веселым и бойким, как этот комик Женька, как все эти ребята.

– А я тебе скажу. – Галка взяла его под локоть и пошла медленнее, чтобы успеть рассказать «до сосны». – Знаешь, у нас все колышки куда- то поисчезали. Вот пропадают и пропадают, как сквозь землю проваливаются! Мы вбиваем в почву-то, а как приходим потом – их нет…

Сверкало на кончиках веток, на иголках, на стеблях травы вокруг них, сиял в косом луче пар над просекой. Мухину туманило голову, наверно от испарений, от жара. «Про какие там еще колышки она говорит? Ах да, кто-то у них колышки вытаскивает. Какая-то нечистая сила».

– И в поле тоже… Мы их по всему полю искали, бегали-бегали…

Они дошли до сосны, где надо было прощаться.

– Ну, мне пора, – сказала Галка. – Ребята ждут.

И убежала.

… Мухин еще раз встретился с Галей. Это было в субботу, через два дня. Он придумал предлог для своего появления в Редькино – пригласить Галю в клуб на танцы. Суббота же! Хотя танцевать ему не хотелось. Его тянуло просто поболтать с ней. Побродить с ней по лесным дорожкам. Но на этот раз ему не повезло. Галя была занята по хозяйству. То она исчезала в сарае, то мать звала ее в огород. И когда, наконец, они остались вдвоем во дворе на скамейке, мать крикнула с крыльца:

– Галка, к тебе твой архитектор пришел!

«Вот те и на, – подумал Мухин, – «твой», да еще архитектор».

– Ну, в общем, ты как, пойдешь сегодня? – спросил он чужим, ненатуральным голосом.

– Ага. Я бы пошла. Да вот Володька пришел.

– Ну и что? – Мухин делал вид, что не сдается. – При чем тут Володька?

– Это парень мой. Он в архитектурном учится, на первом курсе. – Она, как обычно, расширила глаза. – Обидится, если не пойду, мы с ним всегда по субботам ходим.

Заметив, что Мухин молчит, она вытянутым пальцем дотронулась до его плеча.

– Ну, ты знаешь, это так… Он же не знал. А потом я с тобой пойду.

Мухин стал прощаться.

– Вот прямо завтра. Давай? – сказала она. – Или послезавтра.

Но ни завтра, ни послезавтра они не увиделись. Как назло, зарядили дожди. Практика у студентов временно прекратилась. Многие уехали, Галя тоже.

От нечего делать на третий день Мухин пошел прогуляться по знакомым местам. Погода уже налаживалась, земля кое-где даже просохла. «После обеда, наверно, и студенты появятся», – подумал Мухин, и стал внимательно поглядывать на песчаные обочины и себе под ноги. Ему вспомнились Галины «колышки».

И вдруг с удивлением он заметил, что вот уже третий день с того самого времени, как попрощался с Галей, он совсем не думает ни о чем другом, кроме нее. Ни о своих делах, ни о подготовке в вуз, ни о Ларисе. Мысленно перед ним стояла Галя, свежая и крепкая, с начесанной гребешком каштановой челочкой. Галка, которая с удивлением смотрит на него, Мухина, – «Ишь ты, и ты тут!» – наклоняя голову то к одному, то к другому плечу, которая моложе его на целые годы… Ну и Галка!..

«А что касается ее архитектора, это мы еще посмотрим!»

– Мальчишки, ау! – знакомый Ларисин голос разнесся за поворотом тропинки. Трясогузка, скакавшая по тропке, мигом вспорхнула, как будто оклик ее спугнул. Поддавшись забаве, Оскар шумно хлопнул в ладоши: с куста сорвалась группа воробьев, дружно, как ружейная дробь. Рванули вбок, и снова засели в листве, как в засаде. «У, бандиты!» – шикнул он на них, ему стало беспричинно весело.

– Сере-ожа! Ко мне!.. – звенел Ларисин голос.

Мухин дошел до опушки, откуда вглубь леса вела тропинка, и увидел впереди Ларису. Она шла по тропке и, часто наклоняясь, что-то собирала в рюкзак. Подбежал к ней старший ее малыш, четырехлетний Сережка, потянул за рюкзак в сторону. Вот они вышли на опушку, пошли по полю, по боковой проселочной дороге. Сережка тоже что-то искал, то и дело обрадовано подпрыгивал, взмахивал руками. Младший, Сашок, топотал чуть сзади.

Мухину не хотелось присоединяться к семейству, занятому делом. Он предвидел, что Лариса сразу же нагрузит его кладью, а ему хотелось побродить одному. Он наблюдал издали…