У ночи длинная тень

– Понаехало тут два вуза и сто техникумов! Теперь разберись, где кто метил. Где мы, где они…

– Ну уж, сто. Скажешь, тоже.

– Серега, а ты ихние выдергивай, ставь свои! – веселый девчоночий голос явно поддразнивал какого-то Серегу. – Давай, давай, чего робеешь! Они, небось, не робеют.

Да это ж студенты Галкиного «Стройтеха», – догадался Оскар. – Наверно, и Галка здесь.

Он вспомнил, как она смешно растаращивает глаза и придвигает к нему лицо, как будто хочет рассказать что-то страшное. И рассказывает: «мы белим, а она обратно отваливается». Ах ты, Галка!

– Эй, где наши колышки?! – снова швырнул ветер целую горсть голосов.

«Того и гляди Галка встретится», – думалось Мухину. «Она здесь, в этом лесу».

Потемнело. Забарабанили по листве большие капли. Оскар поскорей свернул в ельник, укрылся под кряжистой старой елкой. Внизу, у самого ствола, было сухо и пыльновато, хоть костер разжигай, и копошились муравьи. Но дождь стал проникать и сюда, и Оскар зашагал от елки к елке, выбирая навес погуще.

Около низинки стеной стояла шеренга старых елей, их острые вершины разной высоты напоминали храм Василия Блаженного. Древний лес. Храмовые ели… Мухин подошел ближе, раздвинул ветви ближней к нему елки – и аж присвистнул от неожиданности. Множество глаз блеснуло на него.

Ребята сидели прямо на мху, на куртках, на своих рабочих чемоданчиках. Они хохотали. При виде постороннего все замолчали. А одна девчонка, уставясь на Мухина, громко фыркнула.

– Кончай, ша, – сказал парень

Две-три девчонки зашептались.

– Эй, славяне, – сказал Мухин, – здорово! Неплохо устроились.

Он видел, что все они моложе его, и не робел.

– Над нами не каплет, – сказал парень под дружный хохот.

Самые простые слова почему-то вызывали у этих ребят громкий, продолжительный хохот. – Присаживайтесь. Вот сюда, – одна из девушек подвинулась.

Оскар сал между толстой девушкой с косичками и парнишкой. В этой компании он сразу почувствовал себя своим.

– Эй, Женька! – крикнули ребята кому-то в темноту леса. – Где ты там? Давай свою гитару.

– Же-еня-а! Ждем! – подхватили девушки.

Из-за стволов появился Женя, долговязый паренек, остроглазый и длинноволосый, с ухватками местного комика. В руках он держал брезентовый мешок.

– Ну где ж твоя стукалка? – спросил чей-то тенорок.

– Нет больше стукалки, – ответил Женя, пощелкивая пальцами по какому-то деревянному предмету в мешке. – Надоели гитары, у всех теперь гитары. Всё! Сменял!

Ребята разочарованно переглянулись.

– А это что? – Женя с ужимкой вытащил из мешка какой-то круглый инструмент.

– Это арбуз! – не растерялась толстушка с косичками. – С двух сторон срезанный.

– На арбузе только ты играешь, – отпарировал парень. – Банджо, хлопцы!

– Женька, на «банджу» перешел?

– Ну, валяй, играй!

– Жень, спой «Я потомок Мамая»!

– Женька, давай «Провожала бабуся пирата»!

Женя поставил прямо напротив Мухина два чемодана, один на другой, уселся, потренькал на струнах, прислушался. Настроив банджо, он откинулся, сделал потешную мину и запел. Ребята заржали хотя ничего смешного в песенке не было. Веселье продолжалось долго. Женька пел разные песни. А под конец затянул «Провожала бабуся пирата», Парни серьезно и мрачно подпевали ему мужественными голосами, иногда всхлипывая и вытирая воображаемую слезу, а девчонки прямо визжали от восторга.

–…Зря сирот не обижай – береги патроны-ы,

Без нужды не посеча-ай злачные прито-оны-ы…

Скрипуче пел Женя, и лицо его сразу делалось скорбное, старушечье. Старушка, в изображении Жени, наставляла внука, который отправлялся на разбой. Тот хрипло и мрачно (тут Женя преображался в пирата) отвечал заботливой бабусе, что он и без нее знает, что делать. А бабуся ласково называла внука «соколом одноглазым». Наконец, она надоела своими советами верзиле-бандиту, и он заявил, что пусть тогда сама и отправляется на дело вместо него. «Ладно». Соглашалась бабуся: «Я- не ты… Давай, выкладывай сюда пистолетов пару».

Дождь захлестал вовсю. Вся группа укрылась под навесом из курток и плащей, натянутом между елок. Девчонки достали из футляра магнитофон.

– Ну как, будем? – воскликнула толстая с косичками.

– Давай, чтоб согреться!

Один из парней включил магнитофон и крикнул остальным:

– Братцы, айда танцевать!

Под навесом стало тесно. Танцевали и парами в обнимку, и группами – нечто среднее между твистом и шейком, а кто просто скакал и дрыгал ногами, налетая на кусты и деревья. Хохот стоял оглушительный.

– Ося, здравствуй, ты откуда здесь?!

Галя, в пушистом свитере и техасах, пробивалась к нему в толпе танцующих.

– Га-аля! – Оскар замахал ей рукой.

Галя подошла. Она молча остановилась перед обрадованным Оскаром, сложила руки за спиной и принялась его разглядывать. При этом она наклоняла голову то к одному, то к другому плечу, и по кукольному расширяла глаза…

– Ишь ты! – наконец, сказала она. – И он тут.

– Галка! – сказал Оскар.

И они пошли танцевать.

Сначала танцевали молча, в обнимку. Галина мягкая сильная фигура упруго покачивалась в такт музыке…

– Вот не думала, что вы придете, – она положила локоть на его плечо, мягко двигаясь в танце. Оскар бережно держал ее за талию.