У ночи тысяча глаз

— Никаких глухих мест, — констатировал Доббс.

Монтер появился снова. Вытащил из кармана промокашку, легка смочил ее водой из-под крана и потыкал ею у основания трубы, где осыпались опилки и гипс, после чего свернул промокашку и положил в карман.

У дверей остановился, соединил большой палец с указательным в кружок, что означало успешное завершение работы, и показал им.

— Пользуйтесь на здоровье, — улыбнулся он и ушел.

Они тоже ушли, но через полтора часа. Доббс аккуратно укладывал что-то себе в карман.

— С этих чеков от Рида надо быстро сделать фотостаты, после чего они должны вернуться на место, где я их нашел.

— Ты думаешь, он знал, что они здесь? Зачем их вообще было солить? На двенадцать тысяч долларов…

— Он их не принял. Я думаю, они у него валялись, пока он не забыл, что они у него есть. Об этом говорят уже сами места, где чеки лежали. Один я нашел между комодом и стеной, он вывалился из задней части выдвижного ящика. Другой был смят, весь в табачных пятнах, похоже, об него вытирали скребок для чистки курительных трубок.

— Что он за тип?

— Либо очень глупый, либо очень умный. А это уже решать Макманусу, не нам. Я их отвезу, а ты садись на наушники.

К шести чеки были возвращены на место, а Доббс сменил Сокольски у наушников.

Он слышал лишь тишину, тишину пустой комнаты.

В шесть двадцать семь открылась и закрылась дверь. Прошаркали шаги, стихли. Послышалось, как глухо упала одежда, брошенная на спинку стула.

В комнате наверху все затаилось, только руки Доббса быстро набрасывали в блокноте стенографические знаки. Да и то лишь изредка — рука с карандашом чаще просто лежала на бумаге.

На дворе стемнело. Тонкий полумесяц света сиял вокруг трубы — там, где она уходила в пол. Не более кусочка остриженного ногтя. Если не считать этого света, комната оставалась темной. Они и друг друга-то едва видели. Рука Доббса вычерчивала в темноте крошечные крючки и палочки. Он на всякий случай отклячил мизинец, чтобы чувствовать, когда заканчивается страница блокнота.

В семь сильно заскребли ложкой, опустошая какую-то кастрюлю. После этого до половины восьмого иногда раздавался звон посуды. Затем она загремела, видно, собрали вместе несколько предметов сразу и отнесли куда-то. Со страшной силой полилась вода, и звон посуды смешивался с сопровождавшими его всплесками и бульканьем, а иногда и заглушался ими. Затем с посудой покончили, вытерли и с глухим стуком поставили на место.

Последовал новый период тишины. Рука Доббса праздно лежала, лишь изредка он бросал взгляд на фосфоресцирующие стрелки часов у себя на запястье.

9.12 — мужчина кашлянул.

9.14 — зашелестела газета.

9.16 — выбили трубку.

9.17 — скрипнул стул.

9.19 — снова полилась вода, на сей раз где-то дальше. Рука Доббса поднялась в темноте и потянула за воображаемую цепочку. Сокольски рассудительно кивнул.

9.20 — на пол упала туфля.

9.20 — за ней последовала другая.

9.21 — просачивание света у основания трубы прекратилось.

9.22 — заскрипели пружины кровати.

9.24 — они заскрипели еще раз, но уже гораздо легче, как будто человек устроился поудобней.

За сим ничего не последовало. Ночь шла своим чередом. В полночь Сокольски сменил Доббса.

Он слушал только тишину. Тишину в комнате спящего.

— Уже двадцать четыре часа, лейтенант. И еще никто и близко к нему не подходил. Он просто приходит домой, спит, уходит, снова приходит и снова спит. До нас лишь доносится фоновая музыка, мы даже не слышали звука его голоса. Ни один человек не появился, ни одна живая душа.

— Кто-то появится. Кто-то непременно должен объявиться.

— Еще ни одну комнату подобным образом сроду не прослушивали. Я не выходил на улицу уже несколько часов. Доббс приносит нам еду, когда я его сменяю. Я ем с наушниками на голове.

— Смотрите, чтобы наушники у вас не остывали. Не снимайте их. Просто слушайте. А если слушать нечего — ну что ж. Регистрируйте скрип каждой половицы, каждый писк мыши посреди ночи!

— Откуда такое счастье — мышь! Это бы хоть внесло какое-то разнообразие. Их нет, нам и слушать-то нечего.

— Мышь вам обязательно будет, Сокольски. Только без длинного хвоста.

Глава 11 Ожидание: прощание с солнцем

Шон возвращался к дому после инспекционного обхода со старшим, ответственным за его охрану. Пополуденный свет горел медью на западе, зажигая стекла окон, выходящих в сад, и каждое дерево, каждая точка, как и сами люди, отбрасывали длинные синеватые тени, тянувшиеся в другую сторону, на восток. Будто указатели направления в ночи.

Перед львами у входа они остановились попрощаться.

— Систему разработал сам Макманус, — докладывал полицейский. — Дом взят в кольцо, тремя отдельными цепями. Дорога, которая подходит сюда, перекрыта с обеих сторон. Проезд закрыт для всех средств передвижения, по дороге курсирует патрульная полицейская машина. По границе поместья создана цепочка секреток. Вы их не увидите, если не попытаетесь нарушить права владения. На самой территории я расставил наблюдателей по всем стратегически важным точкам, какие следует прикрыть. Скажем, вон там сзади, где деревья…