У пана лесничего на шляпе кисточка

«Я верю в добро, оно не умирает, смертна только ненависть. Я часто вспоминаю свою школьную учительницу. Однажды я, деревенский мальчик, сидел пригорюнившись на лавочке. А она, проходя мимо, подняла с земли глиняный цветной шарик — такие мы тогда покупали на городских базарах и ярмарках и играли с ними — и протянула его мне. И мне стало так радостно! Учительницы давно нет, но память о ее добре до сих пор живет в моем сердце. Я рассказываю об этом моим ученикам, а они, возможно, еще кому-то, и так добро ее переживет ее саму. Только добро передается от поколения к поколению…»

Вот поэтому Винцент Шикула пишет для детей, для тех, в ком он видит будущее. А это и вы, наши маленькие читатели. Он и вам посвящает свои добрые книжки. И конечно, хорошие, интересные — ведь «шикула» по-словацки значит «умелый человек, мастер»!

Н. Шульгина

У ПАНА ЛЕСНИЧЕГО НА ШЛЯПЕ КИСТОЧКА

СЕНТЯБРЬ

Йожко не радовался ни новым башмачкам, ни праздничной одежде. Куда лучше махнуть задворками на Гли́нник, на зеленую траву-мураву, где он пас все лето гусей. Вчера мальчишки нанесли туда прутьев, наломали ольшанику и соорудили большущий шалаш. Над шалашом повесили колокол. Конечно, не взаправдашний колокол, а кусок заржавелого рельса, по которому ударял Виктор. Виктор был «король», потому что Виктор был самый большой, только Виктору и дозволялось ударять в колокол.

— Пан король, жалоба!

— Какая?

— А вот такая…

Гуси сидели на берегу ручья, лесничий спал в холодке, на опушке Гра́бовки. Его видели мальчики, что возвращались с дровами из леса.

— Голопузые бароны, в лес утащат вас вороны! — так обычно дразнили ребят, которые приносили слишком тонкие хворостинки.

Йожко не должен был ходить по дрова, а его братья и сестры — обязательно. Они-то ходили в лес почти каждый день. Тащились по тропинке, сгибаясь под тяжелой вязанкой. Половину дров всегда продавали, а половину припасали на зиму.

— Голопузые бароны, в лес утащат вас вороны! — смеялись и над Ножкиными братьями и сестрами.

— Гуси где? — спросил Ло́йзо, самый старший Йожкин брат, и остановился на тропинке.

— Чего?

— Гуси где, спрашиваю.

— Гуси? Во-о-н! — ткнул Йожко пальцем в сторону ручья.

— Гони их домой! — приказал Лойзо. — Живо за ними да гони их домой.

Йожко побежал за гусями.

Лойзо ждал его на тропинке. Стоял и смотрел на мальчиков, сидевших у шалаша. Подошел к ним. Оглядел шалаш и дотронулся до колокола. Мальчишки глаз с него не спускали, но ни один не отважился и слова вымолвить. Лойзо большой. Больше, чем Виктор.

А вот уже и Йожко тут. Лойзо помог ему с гусями сладить, потому что гусям домой еще не хотелось. А не хотелось им потому, что солнце не зашло.

— Лойзо!

— Ну чего?

— Солнце еще не зашло…

Лойзо не отвечал. Стал серьезным.

Стал серьезным и Йожко.

Гусям домой не хотелось, то и дело приходилось позади них хлопать в ладоши.

— Подрежем им крылья, — сказал Лойзо, когда они вошли во двор.

— Гусям?

— Ага. Подрежем им крылья и посадим в клетки. Завтра начинается сентябрь, некому за гусями ходить.

НЕ ПОЙДУ Я В ШКОЛУ…

Йожко сидел на лавке у окна, на столе перед ним стояла недоеденная похлебка.

Ма́рьенка с Ма́гдой сидели у печи и надевали башмаки. Они без устали повторяли стишок, который выучили еще в прошлом году.

Воду девицы качали,
Водокачку поломали.
А хозяин из окна:
«Уж заплатите сполна!»

Мама принесла корыто, поставила его посреди горницы, стирать собралась.

— Ты чего не ешь? — спросила она, подойдя к малышу.

Он поднял голову и захныкал:

— Мам, не пойду я в школу…

Мама всплеснула руками.

— Это почему ж ты не пойдешь?

— Чего мне там делать? Не умею ни читать, ни писать.

— Научишься.

— Как научусь, если не умею?

— Вот там и научишься.

Мама взяла его за руку и повела по двору вниз. Со двора в канавку, что тянулась по всей улице, стекала навозная жижа. Вдоль канавки росли ромашки и просвирняк. Подсядь Йожко к канавке, у него бы сразу была полная пригоршня зеленых просвирок.

На дороге остановилась тетушка Дри́на. Она протянула маме полынь, из полыни варят противный, горький-прегорький чай.

— Куда ведешь хлопчика? — спросила тетушка Дрина.

— В школу, — ответила мама.

— В школу? Неужто в школу? — заудивлялась, качая головой, тетушка Дрина.

А они пошли.

А Магда с Марьенкой прыгали впереди.

А Ка́рол был уже в школе.

— Мам, Карол где?

— Карол уже в школе.

Бе́та училась на портниху.

Лойзо пошел на поденку к тетке Пе́трачихе.

— Мам!

— Ты чего опять?

— Мам, не пойду я туда, — снова заупрямился Йожко.

А вот уже и улочка, а перейдешь улочку — школа.

— Ма-ма! — оглянувшись, крикнули Магда с Марьенкой. Мама улыбнулась им, и они тут же замешались в стайке других девочек.

Мать с сыном постояли чуть во дворе, а как раздался звонок, поспешили за всеми в класс.

— Вот и наш Йожко, — подвела его мама к учительнице. Учительница взяла мальчика за руку и подошла с ним к доске. «Теперь она начнет меня спрашивать,» — подумал Йожко, и глаза его налились слезами.

— Как тебя зовут? Скажи всем!

Он взглянул на нее, потом потупился.