У Персидской границы

А она, испугавшись его слов, стала медленно отходить вглубь берега, пока не наткнулась спиной на тутовое дерево.

При этом с её губ чуть слышно срывались слова:

– Нет, Данил, не надо. Ты мой сосед и не более. У тебя есть Верочка. Ты скоро пойдёшь её сватать. Мне это дядя Яков сказал.

– Верочка, говоришь? Её собираются сватать мои родители, но не я.

– Я не желаю ничего об этом слышать. Я хочу жить спокойно. Мне никто не нужен. У меня есть дочь, и я не хочу, чтобы в нас летели камни. Уходи, Данил, и больше никогда не подходи ко мне. Ты слышишь?

В её глазах горел неподдельный страх. Она заметно побледнела. Затем расстегнула верхнюю пуговицу своей блузы и, тяжело вздохнув, произнесла:

– Уходи, Данил.

– Тебе плохо, Рахиль? Чего ты боишься? Никто не посмеет сказать тебе грубого слова. Перед Богом клянусь, – хриплым от волнения голосом проговорил Данил.

– Уходи, Данил. Нас могут увидеть.

– Пусть видят, я и сам скажу, что хочу тебя в жёны взять.

– Ты хочешь пойти против воли своих родителей?

– Рахиль, я не виноват, что у меня вот здесь ты, а не Верочка, – произнёс он с жаром и приложил свои сильные руки к сердцу, – а Верочка в девках не останется. Вон Пётр Баев так и кружит возле неё.

– Данил, человек не в силах изменить то, что предрешено на небесах, – обречённо произнесла Рахиль, взяла вёдра с водой и быстро пошла по тропинке крутого склона домой.

Данил догнал её и тихо произнёс:

– Рахиль, дай мне вёдра, я помогу.

– Не надо, я сама, – сухо ответила Рахиль и пошла ещё быстрее.

По склону она поднималась быстро, а следом, не отрывая от неё своих задумчивых глаз, шёл Данил.

– Мама, посмотри, какую крупную кисть винограда я нашла, – громко крикнула девочка, увидев свою мать, идущую среди кустов винограда с двумя вёдрами воды.

– А кто разрешил тебе сорвать виноград? – спросила Рахиль.

– Дедушка Яша, – ответила девочка.

Дивора была очень похожа на свою мать, такая же темноглазая и темноволосая. Две длинные косы с белыми бантами свисали сзади по её голубенькому платьицу.

– Только сначала вымой виноград, а потом ешь, – сказала мать.

– Я знаю, мама, мне бабушка уже сказала, – ответила девочка тоненьким голосочком.

В это время бабушка доставала из колодца воду. От взора старухи не ускользнуло, что параллельно Рахили по своему саду шёл и Данил.

Взглянув на Рахиль и встретив её встревоженный взгляд, старуха произнесла:

– Рахиль, мне нужно поговорить с тобой.

– Бабушка, только не сейчас, – рассеяно произнесла Рахиль.

– Именно сейчас, – недовольно произнесла старуха и пошла в дом.

Рахиль пошла следом.

Закрыв за собой дверь, чтобы никто не слышал их разговор, старуха сказала:

– Рахиль, какие у тебя отношения с Данилом?

– Мы с ним соседи и не более, – ответила Рахиль.

– Я очень хочу в это верить, но ты от встречи с ним стала сама не своя. Что между вами происходит?

– Ничего, бабушка, тебе это просто показалось, – опустив глаза и слегка покраснев, ответила Рахиль.

– Не давай повода для разговоров, соблюдай себя. Ты должна думать не только о себе, но и о Диворочке. Ты хорошо знаешь, какие жёсткие законы в селе Привольном. Пятно с матери спадает на дочь безвозвратно. Ты не должна об этом забывать.

– Я это знаю, – ответила встревоженная Рахиль и вышла из избы, чтобы отнести воду хозяйке.

Вечером, закончив трепать лён, Рахиль взяла кипящий самовар, который стоял на большом плоском камне, и понесла его к столу, под большое тутовое дерево.

– Ночь нонча дюжа светлая, скоро заосеняеть и поползуть по степи туманы, – наливая из самовара чай, сказал поп.

– Туманы здесь часто бывают? – спросила Рахиль.

– Как тебе сказать? Год на год не приходится. Но одно могу точно сказать, что сентябрь будет сухой, а там пойдут дожди.

– Дожди бывают сильные?

– Дюже сильных дождей осенью не бываеть. Так, сыплется с неба крупа мелкая или хмарь стоить, да туманы стелятся. Оно и хорошо: скоро трава пойдёть – будя где скот пасти. А то в этом году лето дюже сухое и знойное было, пастухи под самые горы скот гоняли.

– Тюк, тюк, тюк, – монотонно и тоскливо пел над головой филин.

– Не люблю сов и филинов, – сказала Рахиль.

Она встала со скамьи и отошла в сторону, нашла небольшой камешек и бросила его в филина. Филин перелетел на ореховое дерево и стал петь там.

– Рахиль, не гоняйся за ним. Это бесполезно. Он живёть тут.

– Где?

– Прямо вот тут, в дупле этого тутовника.

– Вот тут?