У подножия Монмартра

Месье Каро одну за другой доставал из коробки фигуры, называл их и объяснял, как они ходят. Сын явно заинтересовался правилами шахматной игры. Месье Каро расставил фигуры на доске и предложил сыграть партию. Я подошла к окну, выходившему во двор с садом. Кроме сада, ничего не было видно. На улице было тепло. Я подошла к книжной полке и принялась рассматривать стоявшие на ней фотографии молодых людей, стариков, подростков и новорожденных. Все мужчины носили кипу, даже мальчики, хотя мне показалось, что у них кипы были сделаны из более мягкой материи. Откуда у этого одинокого человека такая большая семья? Может быть, он считал, что все эти люди стоят на стороне зла, и поэтому остался одиноким?

На полках стояло множество книг самых разнообразных жанров. Наличие среди них немецко-французского словаря говорило о подборе книг, но, возможно, мне так показалось, потому что я знала историю хозяина дома. Однако по большей части на полках стояли книги, написанные французскими лауреатами Нобелевской премии. Рядом с книгой по истории Парижа я увидела книгу о Великом шелковом пути. Я взяла ее и села в кресло, услышав, как сын спрашивает месье Каро, почему игру всегда начинают белые. Уголки большинства страниц были загнуты, что сильно мне мешало. Во многих местах текст был подчеркнут карандашом, и я решила читать только выделенные фрагменты, чтобы понять, что месье Каро считал важным и интересным.

Я закрыла книгу. Карандашные подчеркивания выдавали личность, которую совершенно не интересовало, что означает экономический обмен между странами, но которой было важно знать, как, благодаря этой средневековой сети торговых путей, распространялись различные религии и философские системы. Я внимательно посмотрела на месье Каро. Несомненно, он был начитанным человеком, проявлявшим незаурядный интерес к людям, хотя его поведение часто говорило о противоположном. Человеком, который боится людей, но очень хочет их понять. Я украдкой посмотрела на часы и поняла, что нам пора прощаться.

– Сынок, нам пора, если мы хотим успеть на тренировку.

Месье Каро метнул на меня негодующий взгляд, словно обвиняя в предательстве. Конечно, самое приятное – это когда в твой дом приходят понимающие тебя люди. Действительно, у месье Каро была потрясающая способность высвечивать мои негативные качества. Он решил поместить меня на сторону зла. Шахматные фигуры были аккуратно уложены в коробку, и мне было приятно видеть, как мой сын помогал месье Каро делать это без моего напоминания. Несмотря ни на что, мальчик проникся уважением к старику. Мы вышли в прихожую, и месье Каро откинул дверную цепочку. Я поцеловала его в обе щеки. Эти поцелуи явно шокировали его, но он промолчал, и мы вышли на лестничную площадку.

– Телевизор! – вдруг воскликнул месье Каро.

До меня не сразу дошло, что он хочет, чтобы мы выключили телевизор.

– Если хочешь, можешь пойти и выключить, – сказала я сыну.

Мне вдруг показалось, что месье Каро сейчас захлопнет дверь, накинет цепочку и возьмет моего сына в заложники. Собственно, я не знала этого человека, и не могла считать его достаточно рассудительным. Наоборот, он казался мне непредсказуемой личностью с извращенным восприятием действительности. Я торопливо скользнула в прихожую. Месье Каро сердито взглянул на меня. Видимо, он всегда сердился, когда что-то не понимал. Вернулся мой сын, я взяла его за руку, и мы снова вышли на лестницу.

– Почему он сам не мог выключить телевизор? – спросил сын. – Ведь это так легко.

– Понимаешь, сегодня у месье Каро день отдыха, и он не хочет сам выключать телевизор. Он убежден, что тем самым совершит глупость.

Сын недоуменно посмотрел на меня.

По дороге к метро я чувствовала, что рука сына стала менее отчужденной, и меня перестала мучить совесть из-за шорт, ставших ему слишком короткими. Наоборот, именно это придало мне больше уверенности. Наверное, он сможет доходить в них лето. Я внимательно смотрела на него, пока мы продирались сквозь толпу туристов. Он что-то беспечно насвистывал. Никакие заботы не отражались больше на его лице, он снова стал живым и веселым.

– Тебе нравится на тренировках?

– Мне понравилась игра в шахматы.

* * *

Вечером, после возвращения из больницы, Мансебо сидит в кресле у окна, вперив взгляд в жилище писателя. Тарик и Адель, в кои-то веки, поднялись в его с Фатимой квартиру. Наверное, они не хотят оставлять Фатиму наедине с ним. Все ходили вокруг Мансебо, как кошка вокруг горшка с горячей кашей. То и дело все бросали на него опасливые взгляды, словно для того, чтобы удостовериться, не поразил ли его еще один приступ мигрени. Если, конечно, это была мигрень. Они не были на сто процентов в этом уверены. Адель во всеуслышание объявила, что у нее мигрень бывает каждый месяц, но она при этом не теряет рассудка. Фатима и Тарик рассмеялись и сказали, что у них разные виды мигрени.