У порога великой тайны

Фаминцына всю жизнь занимало выращивание растений при искусственном свете. Он постоянно возвращался к своим опытам шестидесятых годов, развивая их, добывая новые факты. И когда в Петербурге зажглись первые лодыгинские лампочки, то Андрей Сергеевич, конечно, заинтересовался этим новшеством. Он одним из первых в мировой науке оценил огромные возможности, которые предоставляет для выращивания растений новый источник света. Разница между электрическим светом и солнечным лишь количественная, а не качественная, доказывал ученый. Под мощными лампами растения могут развиваться так же нормально, как и при дневном свете.

От этих идей Фаминцына протянулась ниточка в двадцатый век. Протянется она и в двадцать первый…

8

Магистр ботаники; доктор ботаники; ординарный профессор; заслуженный ординарный профессор. Адъюнкт Академии наук, экстраординарный академик; ординарный академик. Тайный советник. Президент Вольного экономического общества; президент Санкт-петербургского биологического общества; почетный президент Русского ботанического общества…

Какое неуклонное движение вверх, какое обилие званий и высоких должностей! И те, что знакомятся с жизнью ученого, следуя лишь послужному списку, заключают: Фаминцын — представитель казенной науки, академический сановник, делающий карьеру, чуждый всему прогрессивному, демократическому.

Фаминцын и в самом деле стоял далеко от революционных идей и от революционеров. Политика, думал он, не его дело. Он служит науке. Науке и справедливости. Так ему казалось.

Но много раз он имел возможность убедиться, что человеку, занимающему высокое общественное положение, стоять вне политики — это все равно, что стоять на одной ноге… В мире лжи и обмана борьба за правду, против произвола — уже политическое выступление. Если ты прямодушен, то рано или поздно все равно вторгнешься в политику. Ведь для тех, кто сидит на престоле, и особенно для тех, кто вертится вокруг него, всякая борьба за правду припахивает крамолой и вольнодумством…

Фаминцын был в числе тех русских ученых, которые боролись против реакционной политики царского правительства в области просвещения, против преследования передовой части студенчества. Царские власти неизменно назначали на пост министра просвещения оголтелых душителей свободной мысли, заботившихся о том, чтобы образование досталось как можно меньшему числу детей и юношей. И действительно, в девяностых годах прошлого века восемьдесят процентов населения России оставалось неграмотным. Недаром Ленин назвал тогдашнее министерство просвещения «министерством затемнения».

В 1899 году студенты освистали ректора Петербургского университета. По этому случаю в университет вызвали полицейских, которые избили студентов нагайками. Возмущенный этой и другими подобными расправами, Фаминцын составил записку и передал ее для прочтения на общем собрании Академии наук. Ученый с гневом писал: «Даже лица военного ведомства, привыкшие к строгой дисциплине, неоднократно заявляли мне удивление, что в нашем министерстве (народного просвещения. — М. И.) господствует ничем не обузданный произвол…»

Документы, исходящие от академиков, полагалось оглашать на общем собрании без всякою просмотра. На этот раз вице-президент предварительно прочитал записку Фаминцына и отказался оглашать ее на собрании. Все же документ, содержащий факты, изобличающие власти в издевательстве над студентами, получил огласку. И тогда «августейший» президент Академии наук, великий князь Константин, объявил Андрею Сергеевичу строгий выговор. Строгий выговор шестидесятипятилетнему всемирно известному ученому за то, что он сказал правду!

Недовольство президента, правда, мало смутило Фаминцына. Вместе с академиком Н. Н. Бекетовым он собрал больше ста свидетельских показаний о насилиях полиции над студентами. Андрей Сергеевич добился освобождения из-под ареста студентов, которым грозила отдача в солдаты за участие в «беспорядках».

Спустя пять лет Андрей Сергеевич получил от того же Константина второй выговор. На этот раз за то, что Фаминцын в числе многих других русских ученых подписал обращение, получившее широкий отклик в России и за границей. В обращении говорилось, что «правительственная политика в области просвещения народа, внушенная преимущественно соображениями полицейского характера, является тормозом в его развитии, она задерживает его духовный рост и ведет государство к упадку».