У последней черты

— Вот именно. Это были страшные времена для Дома Синанджу. Учитель Вана, известный под именем Хун, умер, не успев обучить Вана всем премудростям. Нашему образу жизни грозил конец. — Голос Чиуна дрогнул и зазвучал ниже — как всегда, когда Чиун вспоминал какое-нибудь из преданий старины. — И подумать только! Не успели тело Мастера Хуна предать земле, как великая печаль спустилась на селение Синанджу! Работы хватало, но не было Мастера, который содержал бы жителей селения! Ночные тигры Синанджу отощали от голода. И стали грабить простых селян. Убивать. Насиловать. И творить всякое зло из-за того только, что маялись от безделья и не умели ничего, только убивать.

И видя это, Ван удалился во мрак и предался медитации. «Горе Дому Синанджу! — сказал он, обращаясь к ночному небу. — Ибо наш род не имеет продолжения».

И, лежа так на сырой земле, обратив лицо ко Вселенной, он увидел, как звезды медленно совершают свой путь. То были холодные далекие звезды, но они сверкали, как крохотные солнца. И они были вечны. Не то что люди! И тогда Ван, потерявший последнюю надежду, стал мечтать о том времени, когда люди станут, как звезды — будут казаться холодными, несмотря на пылающий внутри огонь. И станут бессмертны! «Если бы только это могло случиться, — думал Ван, — нашим несчастьям пришел бы конец».

Ныне кое-кто утверждает, что то, что случилось потом, произошло только в сознании Вана, который много дней оставался без пищи. Другие говорят, что именно пост открыл ему глаза на великую истину. Но все едины в том, что когда Мастер Ван вернулся в Синанджу, это был другой человек, холодный, рассудочный, и глаза его светились вселенским огнем.

Ибо Ван сказал, что с небес снизошло большое огненное кольцо. И этот огонь горел ярче солнца. И он говорил с Ваном. И голос его был таков, что слышал его только Ван, и он говорил, что человек не умеет пользоваться ни разумом своим, ни телом. И этот огонь преподал Вану первые уроки самообладания, и так Ван нашел солнечный источник.

— Скорее уж — солнечный источник нашел его, — поправил Римо.

— Молчи! И — о чудо! — в ту ночь в Синанджу вернулся совсем другой Ван.

Он возвышался надо всеми, и гнев источал его взор. И он узнал, что ночные тигры Синанджу плетут против него заговор, предлагая на место нового Мастера то одного, то другого из своих рядов, ибо Ван, дескать, не стоит и самого жалкого из них.

И тогда шагнул Ван в костер, но не причинило ему вреда пламя, хотя и лизало его босые ноги. И сказал он голосом, подобным грому небес:

«Вот я стою перед вами, ваш новый Мастер Синанджу! Я несу с собой новый свет и новую эру, ибо я нашел солнечный источник! Больше не будет многих Мастеров! Отныне только один Мастер и один ученик будут достойны искусства Синанджу. Не будет ни страдания, ни голода! И не будут мужчины селения ни сражаться, ни умирать!»

И, сказав так, Мастер Ван, которого ныне мы называем Великий Ван, бросился на ночных тигров Синанджу. И несколькими ударами обратил эту нечисть в небытие.

И, стоя меж трупов, объявил он, что отныне да не поднимется самая сильная рука в Синанджу на своего сородича. А потом он произнес пророчество, хотя даже сам Ван не мог бы сказать, откуда взялись те слова. И молвил он:

«Настанет день, когда Мастер Синанджу отыщет среди западных варваров человека, который уже познал смерть. И этот Мастер будет так нуждаться в деньгах, что за большие богатства согласится обучить секретам Синанджу белолицего с мертвыми глазами. И он сделает его ночным тигром, страшнее всех ночных тигров. Он породнит его с божествами Индии, и тот станет Шивой-Разрушителем, Шивой-Дестроером, самой смертью, ниспровергателем миров. И этот мертвый тигр ночи, которого в один прекрасный день воскресит Мастер Синанджу, станет следующим Мастером Синанджу, и наступит новая эра, более великая, чем та, которую я возвещаю вам!»

Чиун откинулся на спинку тикового трона, и глаза его засияли счастливым огнем.

— Вот так, Римо, — тихо сказал он.

— Я знаю твою легенду, — ответил Римо. — Ты мне ее много раз рассказывал. Но что-то я в нее не верю.

— А ты помнишь тот день, когда ты умер?

— Да. Меня привязали к электрическому стулу. Но он не сработал.

Чиун покачал головой.

— Это была притворная смерть. Я не об этом. Я говорю о том времени, когда мы только начали тренировки. В тебя выстрелил какой-то жалкий трус. Ты еще не принадлежал к Синанджу, и он победил.

— Помню. И ты каким-то образом вернул меня к жизни, — сказал Римо.

— Я был готов дать тебе умереть. Я вернул тебя к жизни только потому, что твое мертвое тело слилось со Вселенной. Ты, как никто со времен Вана, принял Синанджу сердцем. Я не мог позволить тебе умереть, пусть даже ты белый и неблагодарный!

— И тогда ты решил, что я и есть живое воплощение этой странной легенды?

— Да, но окончательно уверился в этом значительно позже. Это произошло в Китае. Помнишь Китай? Римо кивнул, не понимая, к чему клонит старик.

— Да. Одно из первых заданий. Мы должны были раскрыть заговор против установления дипломатических отношений между США и Китаем. Как давно это было!