У последней черты

Кругом не было ни души, во все стороны от холма простиралось приготовленное к зиме поле. Над могилами склонялись плакучие ивы и клены, тщетно пытавшиеся удержать последние листья. Часовни не было. Может быть, когда-то здесь был целый городок с церковью и лавками, и за кладбищем ухаживал мрачный дедок, которого боялись дети. Внезапно на тусклое солнце набежала туча, и Джейк, который и так стоял в тени холма, поежился от наступившего сумрака. Он почему-то вспомнил чернобелый фильм ужасов по доктора Франкенштейна. Надо же было заехать на кладбище, да еще под вечер. Надгробия располагались без видимой системы, не то что на Мемориальном военном кладбище, где был похоронен его отец, да и сами камни отличались по форме и дизайну, многие покосились от времени, в общем — кто во что горазд, прямо как в жизни. А ведь это кладбище больше подходит к образу смерти, чем Мемориальное. Смерть такая — случайная, бессмысленная, разная...

Он почти с удивлением отметил очарование осенних цветов. Он присел на корточки перед пурпурной хризантемой. На одном лепестке блестела крошечная капелька воды, прощальный луч солнца отразился в ней радужным многоцветьем. Возможно ли, что жизнь и смерть мирно соседствуют так близко друг от друга?

Почему в нашем мире бушуют страсти, и люди до последнего суетятся, не задумываясь о зависшем над ними дамокловом мече. Рано или поздно смерть победит жизнь, в этом он не сомневался. Ему представились полчища прожорливых насекомых, чьи свирепые челюсти уничтожали хрупкую красоту каждого цветка... словно спеша успеть до грядущих морозов. Действительно, не саранча, так холод разрушит нежные лепестки, они так и так обречены, и эфемерность их прелести заставила Джейка с грустью подумать о неизбежном окончании земного пути.

Тоска охватила его, качающиеся ветви деревьев показались ему страшными паучьими лапами, со всех сторон к нему тянулись щупальца чудовищ, да сама земля разевала бездонную пасть, стремясь проглотить его. Джейк отогнал наваждение и почему-то подумал, что за детскими суевериями и страхами вполне может стоять некая темная сила, но сейчас она, кажется, помиловала его.

Он огляделся. На этом кладбище все так беспорядочно, что не знаешь, что найдешь за ближайшим деревом... или что найдет тебя... Он подумал, что зря смотрел дурацкий «ужастик» про оживших мертвецов. Здесь смерть уже не казалась оторванной от реальной жизни. И тишина. Мертвая тишина. Почему даже не слышно трелей птиц или треска цикад? Такое впечатление, что даже животные берегут покой усопших «царей природы».

Ему вдруг показалось, что эти камни и спрятанные под ними тела похожи на коллекцию бабочек. Их жизнь давно прошла, и никто уже не интересуется, кого они любили и кого ненавидели. Кладбище, явно, заброшено. Ни одного свежего цветка на могилах, только те, что растут среди травы. Свежих захоронений тоже нет, землю давно никто не трогал. Надгробья одиноко стоят, снося удары стихий и постепенно разрушаясь от времени. В трещинах замерзает вода, и каждую весну от камней отваливаются новые куски; могилы проседают, словно сама земля устала держать на себе эту тяжесть, и камни заваливаются набок.

Обойдя все кладбище, Джейк сделал вывод, что последний раз похоронная процессия заглядывала сюда в 1909 году. Даже его отец тогда еще не родился! По журналистской привычке он 9 У последней черты

стал читать надписи, надеясь угадать спрятанные за ними истории. Вот Дэвид Ротман, родился 3 июля 1898, умер 3 июля 1898. Родился и умер в один день, так мало успел узнать о нашем мире! Интересно, почему умер маленький Дэвид? От холеры? От какой-нибудь инфекции, которой сейчас и не болеют даже или которую легко бы вылечили? Если бы мальчишка родился десять лет назад, остался бы жив и сейчас ходил бы в школу. Кто виноват, что он родился раньше, чем люди научились лечить его болезнь? В чем смысл того, что младенец умер в день своего появления на свет? Родители, должно бьггь, любили его и страшно страдали. Ах, вот и они. Надгробие с военными регалиями. Роберт Ротман, родился 15 сентября 1858. Во время войны Севера и Юга? Или перед войной? Его отец мог успеть и повоевать. Умер 2 ноября 1908. В пятьдесят лет. Джейк вздрогнул. В день смерти Роберту было столько же лет, сколько Джейку сейчас. Между отцом и сыном камень с именем Элизабет Ротман. Родилась 12 июня 1869. Жена Роберта, мама Дэвида. Умерла... Боже мой, 20 августа, 1898, двадцати девяти лет. От родов? Нет, не может быть, Дэвид умер на несколько недель раньше. Джейка охватил озноб: солнце заходит, влажный воздух стал еще холоднее. Неужели Элизабет не перенесла смерти ребенка и умерла от горя? Рядом с надгробием Роберта — еще одна могила. Сара Ротман, родилась 3 апреля 1835. Понятно, его мать. Должно быть, поехала с Робертом и Элизабет на Дикий Запад, тряслась с ними в повозке по Орегонской тропе... Умерла 23 июня 1898. Как, всего за десять дней до рождения Дэвида? Даже не успела увидеть внука? Бедный Роберт! За два месяца потерять мать, сына и жену!