У пределов мрака

Но всего этого недостаточно. Отрицательные герои тоже подвергаются раздвоению; если глава злодеев лорд Лидаун (в действительности Холи Уэлсли) проходит через весь сюжет призрачным существом (уродливый человек в зеленом рединготе с фалдами), то второй лорд Лидаун в лице майора Рофферти, юного и красивого в отличие от своего дьявольского двойника (хотя и с преступными наклонностями), женится на Маргарет Грирсон (также из рода Уэлсли) и предстает существом полностью материальным. Но автору недостаточно двух лордов Лидаунов; уже совершенно сбитый с толку читатель оказывается нос к носу с двумя сестрами Зорн, плохой Трудой и хорошей Хильдой. Более того, совершенно неожиданно первая оказывается, подобно Маргарет Грирсон, леди Лидаун благодаря своему тайному браку с первым лордом Лидауном (то есть с «призраком»), сестра которого, выйдя замуж за Карла-Фридриха фон Гейерштайна, становится матерью Ульриха и Эрны, потом сходит с ума и исчезает со сцены. Чудом обретя рассудок, она появляется в виде леди Дьюкен, одного из ангелов-хранителей преследуемого всеми силами зла Джона Эксхема.

Удвоение и перевоплощение — вот два принципа, преобладающих в романе «Гейерштайн» весьма странным образом, потому что остальные добрые ангелы романа, такие как Монталиве и Лисетт, оказываются совсем не теми, кем представляются читателю на первый взгляд, хотя они и не имеют двойников.

В качестве резюме можно сказать, что «Гейерштайн» насыщен двойниками и двусмысленностями на всех уровнях, начиная с имени автора, когда смешиваются два псевдонима автора (Жан Рэй и Джон Фландерс); затем эта двойственность проявляется в жанре романа (то ли книга для подростков, то ли роман для взрослых), в «двуглавой» его структуре (две резко разноплановых части), в двойственности характера деятельности героя (активной в прошлом и пассивной в настоящем), в поразительном сходстве двух героинь, похожих, словно две капли воды, и похожего на них героя с женственным обликом, наличия двух негодяев с одним именем (двух лордов Лидаунов) и так далее…

Наконец, словно Рэю недостаточно все раздваивать и задрапировывать, появляются два брата Мюкке, жертвы демонического лорда Лидауна и сотрудничающего с ним аптекаря Цукербайна.

Постараемся немного передохнуть и поговорить о других сторонах романа, проявляющихся в монументальном труде де Кремера. Прежде всего, мы подчеркнем роль одного из наиболее интересных и симпатичных героев второй части романа Ганса Пипермана, относящегося к числу немногих героев, не имеющего двойника. Когда он появляется в первой главе второй части романа, разыгрывается примечательная сцена. Он оказывается среди беззаботно пирующих видных граждан Мейсена, с трудом его терпящих; доктор Крулль осматривает его поврежденную ногу, что позволяет Гансу выиграть пари. Это положение маргинала среди знатных горожан города позволяет предположить, что Жан Рэй, когда-то загримировавший греческих богов под простых людей, скрыл в «Гейерштайне» под маской браконьера посланца Олимпа, а именно Гермеса, главной характеристикой которого являются сандалии с крылышками на ногах. Эта идея, не получившая дальнейшего развития в романе, может рассматриваться как свидетельство того, что «Гейерштайн» является всего лишь наброском чего-то гораздо более значительного. К этому можно добавить, что в конце романа бродяга и браконьер Пиперман неожиданно становится главой полиции Саксонии.

2

Любопытно, как часто бедный Джон Эксхем теряет сознание то от удара по голове, то от взрыва. После того, как замок Гейерштайн был взорван, он долго остается в коме, хотя через какое-то время приобретает возможность слышать, но по- прежнему не может ни говорить, ни видеть. Поразительной при этом представляется параллель со сценой пробуждения Жана-Жака Грансира в «Мальпертюи» и мсье Жака в незаконченном романе «У пределов мрака». В «Гейерштайне» появляется, как упоминалось выше, даже доктор Айзенготт. Уникальность сцены, когда Эксхем слушает разговор посетителей, сидящих у его изголовья, заключается в том, что мы получаем объяснение множества загадок романа. Мы с облегчением читаем название главы XII и нам, как и герою романа, объясняют, что до сих пор мы блуждали «в мире абсурда и химер», одержимые «загадочными могуществами мрака».

Сцены пробуждения в разных романах Жана Рэя предоставляют объяснения герою и читателю, но эти объяснения не являются окончательными, так как многие из них вызывают новые вопросы. В этом заключается разница между неопределенно фантастическими явлениями в стиле Анны Радклиф, которые де Кремер использует в большинстве книг, подписанных Джоном Фландерсом, включая настоящий роман, и действительно фантастическими книгами Жана Рэя. Кажется, что в этом случае автор больше, чем в других произведениях, написанных на нидерландском, оказался под влиянием канонов готического романа.