У рифов Армагеддона

Князь Гектор Корисандийский с тщательно скрываемым беспокойством наблюдал за тем, как Борис Бармин, архиепископ Корисандийский, прошёл широким шагом мимо стражников тронной комнаты и тяжело зашагал вдоль ковровой дорожки к его трону. Охранники наблюдали, как он проходил с подчёркнуто невыразительными лицами, хотя напряжённость их спин показывала, как мало они заботились о своих инструкциях, после чего закрыли двери тронного зала позади него… с другой стороны.

Бушующие остатки поздней зимней грозы рассеялись раньше днём, и солнечный свет бросал на пол сквозь витражные стёкла скачущих зайчиков. Драгоценные камни на архиепископской официальной шапочке священника сверкали всякий раз, когда он проходил через один из этих пучков света, а его выражение было торжественным.

Бармин подошёл к подножию помоста и мрачно склонил голову. Затем он выпрямился, и Гектор склонил свою голову в знак уважения.

— Должен признаться, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он, — что я был немного взволнован и больше, чем немного, испытывал тревогу, когда получил ваше сообщение.

— Я извиняюсь за это, Ваше Высочество, — сказал Бармин. — Только самые неотложные обстоятельства заставили бы меня запросить аудиенцию в такие краткие сроки.

— Я понимаю это. Это объясняет моё опасение, — ответил Гектор, показав зубы в слегка напряжённой улыбке, потому что «запросить» был бледным подобием нужного глагола. Сообщение архиепископа было не слишком тонко завуалированным императивным требованием о немедленной — и полностью неофициальной — встрече.

Если бы это был кто-то другой, Гектор мог бы сказать ему, притом не слишком вежливо, что он мог бы сделать со своей «просьбой». Однако, поскольку он был тем, кем был, у князя не было иного выбора, кроме как подчиниться. Это объясняло недовольство его гвардейцев.

И его собственное.

— Мир знает, что вы — ваш собственный первый советник, Ваше Высочество. — Бармин сам немного улыбнулся в ответ. — Если бы вы не были им, я бы, несомненно, заставил того, кто служил бы вам в этом качестве… тревожиться вместо вас.

— Отличная мысль, Ваше Высокопреосвященство. Наверное, я должен подумать об изменении моих порядков.

Бармин почтительно усмехнулся, а Гектор сделал глубокий вдох.

— Тем не менее, Ваше Высокопреосвященство, вы просили аудиенции, и вот вы здесь. Итак, как же Лига Корисанда может помочь Матери-Церкви?

— На самом деле, Ваше Высочество, — медленно сказал Бармин, — этим утром я здесь не совсем от имени Матери-Церкви. — Глаза Гектора расширились от удивления, и архиепископ слегка пожал плечами. — Я здесь от имени канцлера Трайнейра, но не в его ипостаси Викария Замсина.

Расширенные глаза Гектора сузились от внезапной догадки, когда он понял грани сказанного Бармином. Будучи Канцлером, Трайнейр мог официально выступать от Совета Викариев или от Рыцарей Храмовых Земель; как Викарий Замсин, он мог говорить только от лица Церкви. Это неожиданно открывало иное лицо у «просьбы» Бармина о полностью неофициальной аудиенции.

— Понимаю, — сказал он после короткой паузы. — В таком случае, как Лига Корисанда может услужить Канцлеру?

— На самом деле, Ваше Высочество, я здесь чтобы обсудить, как Канцлер может помочь вам.

— В самом деле? — Гектор смог сохранить свой голос и выражение лица под полным контролем, хоть это было и трудно.

— Ваше Высочество, — сказал Бармин, — мне было поручено говорить совершенно откровенно, без обычных дипломатических околичностей. С вашего разрешения это именно то, что я намереваюсь сделать.

Он приподнял брови, и Гектор кивнул.

— Спасибо, Ваше Высочество. — Бармин снова наклонил голову, затем откашлялся.

— Ваше Высочество, весь мир знает, что вы и князь Нарман уже несколько лет находитесь во всё возрастающих разногласиях с Хааральдом Черисийским. Мать-Церковь, конечно же, всегда должно печалить, когда те, кого она помазала, как светских правителей, смотрят друг на друга с неприязнью. Тем не менее, канцлер Трайнейр признаёт, как человек обременённый своими собственными тяжкими светскими обязанностями в Храмовых Землях, что даже разумные люди иногда могут обнаружить себя на противоположных сторонах непримиримых противоречий. Когда происходит такое, это может привести к открытой войне. В других случаях это может привести к постоянной, гнойной ране, которая отравляет всё вокруг неё.

Архиепископ безраздельно завладел вниманием Гектора. Князь заставил себя спокойно сидеть на своём троне, слушая очень внимательно, но если Бармин держал курс туда, куда, судя по всему, направлялся…

— Хотя и Корисанд, и Черис находятся далеко от Храмовых Земель, тот факт, что между вашими землями — и, конечно же, Изумрудом — ваши корабли перевозят так много мировых грузов, означает, что любая ссора между вами затрагивает всех, кто зависит от этого судоходства. Рыцари Храмовых Земель ничем не отличаются от любых других правителей в этом отношении, и они с возрастающей тревогой наблюдали, как вражда между вами и Хааральдом усугубилась.