У рифов Армагеддона

Принц Нарман, её младший брат, в четырнадцать лет был похож на гораздо более молодую — и стройную — версию своего отца и тёзки. Однако, он не интересовался историческими текстами. Он был погружён в роман, и, судя по его полному решимости выражению, тот должен был содержать довольно много всего про отчаянную храбрость. Не говоря уже о мечах, хаосе и убийствах.

Их младшие дети, принц Тревис и принцесса Фелейз, были в детской на попечении нянь. Должно было пройти ещё несколько лет, прежде чем им доверят библиотечные дорогостоящие тома.

Были моменты, подобные этому, когда Нарману почти хотелось, чтобы он не был так глубоко вовлечён в великую игру. К сожалению, он был, и он намеревался оставить Нарману Младшему гораздо большее и могущественное княжество, чем унаследовал он сам. Кроме того, каковы бы ни были недостатки этого, это была единственная игра, в которую действительно стоило играть.

Его улыбка слегка искривилась от этой мысли. Затем он встряхнулся и обратил внимание на свою жену.

Оливия с любовью улыбнулась ему, привыкшая к тому, как иногда блуждали его мысли. Их брачный союз не был результатом возвышенной, страстной любви. Оливия была дочерью побочной ветви предыдущего правящего дома, и её брак с Нарманом — организованный, когда ей было всего четыре года — был частью клея, скрепляющего приверженцев старого правящего режима с новой династией. Она была выращена с точным пониманием этого, но Нарман знал, что она действительно любит его, и он часто был удивлён тем, насколько далеко он заходил, заботясь о ней. Он не был, как он это понял давным-давно, тем типом человека, который позволяет людям приближаться к себе, но каким-то образом Оливия проникла внутрь его защиты, и он был рад, что она это сделала. Совместное воспитание четырёх детей, во многих отношениях, помогло им сблизиться ещё ближе, и он очень уважал её интеллект. В связи с этим, он часто хотел, чтобы он мог назначить её в свой Тайный Совет, но это было бы немыслимо.

— Ты собираешься сходить когда-нибудь этим вечером, дорогой? — ласково спросила она, и он рассмеялся.

— Как только я оправлюсь от шока твоей вероломной засады, — сказал он ей. — На самом деле, я думаю, что я только что…

Кто-то резко постучал по двери библиотеки. Нарман повернул голову на звук, нахмурив брови. Все дворцовые слуги знали, что, когда он проводит вечера с Оливией и детьми, его нельзя беспокоить.

Дверь открылась, и один из дворцовых лакеев появился в проходе, глубоко поклонившись.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказал он, немного нервно. — Я глубоко сожалею о том, что беспокою вас, но епископ-исполнитель Уиллис только что прибыл во дворец. Он говорит, что ему чрезвычайно срочно нужно поговорить с вами.

Нахмуренные брови Нармана взлетели вверх, и он услышал крохотный вздох удивления Оливии. Мария оторвала взгляд от своего исторического текста, её собственное выражение было полно изумления, и немало дурного предчувствия. Младший Нарман был слишком глубоко погружён в свой роман, чтобы что-то заметить.

— Мне жаль, дорогая моя, — сказал Нарман Оливии через один или два удара сердца. — Похоже, нам придётся закончить эту игру позже. Возможно, завтра вечером.

— Конечно. — Её голос был невозмутимым, почти спокойным, но он видел, что в её глазах горели вопросы. Вопросы, которые, как он знал, она не задала бы.

— Прости меня за то, что я сбегаю, — продолжил он, поднимаясь и наклоняясь, чтобы поцеловать её лоб. — Я приду в постель, как только смогу.

— Я понимаю, дорогой, — сказала она и, посмотрела, как он широким быстрым шагом вышел из библиотеки.

* * *

— Ваше Высочество, я приношу свои извинения за то, что прибыл с такой непристойной поспешность в такой час, — сказал епископ-исполнитель Уиллис Грэйсин, когда он был проведён в небольшую уединённую приёмную.

Лакей ушёл, и епископ-исполнитель остался наедине с князем и только одним телохранителем.

— Ваше Высокопреосвященство, я уверен, что никаких извинений не требуется, — сказал Нарман, вежливо выигрывая время. — Я очень сомневаюсь, что вы бы пришли с визитом в такой час, без предварительного уведомления о том, что вы придёте, кроме как при неотложных обстоятельствах. Пожалуйста, расскажите мне, что я могу сделать для вас.

— На самом деле, Ваше Высочество, это в некотором роде щекотливый вопрос, — сказал Грэйсин. Его тон был одновременно извиняющимся, смущённым и возбуждённым, и собственное любопытство Нармана — и его мрачное предчувствие — разгорелось ярче.

— Курьерский корабль Церкви прибыл сюда, в Эрейстор, менее трёх часов назад, Ваше Высочество, — продолжил священнослужитель. — Конечно, он привёз депеши. Но когда я открыл их, я обнаружил, что, по-видимому, ко мне ранее был отправлен ещё один курьерский корабль. Это судно так и не прибыло, и я могу только предположить, что оно пошло ко дну где-то в Чизхольмском Море во время шторма, который был в прошлом месяце.