У рифов Армагеддона

Древняя традиция говорила, что сам архангел Лангхорн устраивал советы со своими товарищами-архангелами и ангелами в этой зале, и она была, конечно, достаточно просторной, чтобы служить этой цели. Её стены были украшены великолепными мозаиками и гобеленами. Портреты прошлых Великих Викариев покрывали одну огромную стену, а в фасадную стену была инкрустирована превосходно детализированная карта мира, в четыре раза превышающая высоту человека. Весь Совет Викариев, вместе с их ближайшими сотрудниками, мог быть удобно размещён внутри её необъятности, и четыре человека, которые ждали здесь в настоящий момент, казались маленькими, почти потерявшимися.

Они не сидели за приподнятым столом на возвышении, предназначенным, в официальных случаях, для Великого Викария и старших членов Совета, хотя любой из них четырёх мог претендовать на место там. Вместо этого они решили сесть за меньший, незамысловатый стол, который, очевидно, притащили в залу Совета по этому случаю и расположили в центре обширной подковообразной фигуры из богато инкрустированных столов, где сидели бы их собратья, если бы они присутствовали. Но не были они и полностью одинокими, потому что два безмолвных старших священника, по обычаю из ордена Шуляра, стояли за креслом Великого Инквизитора.

Эрайк Диннис не счёл этот факт утешительным.

Полковник проводил его по длинному малиновому полотну ковра к столу, затем остановился и глубоко поклонился.

— Ваше Высокопреосвященство, — сказал он, обращая свои слова Аллайну Мейгвайру, который был командиром Храмовой Гвардии, — архиепископ Эрайк.

— Спасибо, полковник. Вы можете идти, — ответил Мейгвайр, протягивая свою руку с кольцом. Полковник снова поклонился, поцеловал сапфировый камень и ушёл без единого слова, оставив Динниса одного перед четырьмя самыми могущественными людьми во всей Церкви.

— Как я могу служить Совету, викарий Замсин? — спросил он. Он был доволен, что в его голосе не было дрожи, но никто не ответил. Они только смотрели на него, их глаза были холодными и задумчивыми, и он почувствовал, как пот покрывает его затылок под его шапочкой священника.

Они оставили его стоять там довольно много секунд. Его желудок взбесился, скрутившись в узел от беспокойства, и всё же они оставили его стоять.

Затем, наконец, Жаспер Клинтан постучал по папке, лежащей на столе перед ним.

— Это, архиепископ Эрайк, — сказал он мягко, блестя глазами, — копия сообщений, которые вы и епископ-исполнитель Жеральд отправили курьером и семафором из Теллесберга. Мы прочитали их с немалым интересом. В частности, потому, что они, похоже, находятся в резком разногласии с другими сообщениями, которые мы получили из этого города.

Он остановился, ожидая, и Диннис сглотнул так незаметно, насколько он только мог.

— Могу я спросить, какие другие отчёты вы получили, Ваше Высокопреосвященство? — спросил он.

— Вы не можете, — холодно сказал Клинтан. — Как вы хорошо знаете, у Инквизиции есть свои собственные источники. Они не могут быть оспорены.

Сердце Динниса, казалось, на мгновение перестало биться. Затем он сделал глубокий вдох.

— В таком случае, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он с уверенностью, которая немного удивила его самого, — могу ли я спросить, какие части моих сообщений противоречат этим отчётам?

— Есть несколько моментов, — сказал Клинтан, всё тем же холодным, отчётливым голосом. — Мы отмечаем, например, что вы позволили своему интенданту скандально сэкономить на его так называемом пересмотре возможных нарушений «Запретов». Мы отмечаем, что вы не смогли даже упрекнуть его за то, что разрешили местному — и, я могу добавить, подозреваемому, на основе его собственной проповеди — священнослужителю присутствовать во время допроса короля Черис, где он мог повлиять или воздействовать на эту проверку. Мы также отмечаем, что вы не подвергли дисциплинарному взысканию епископа Теллесбергского за преступление проповедования ереси прямо с кафедры его собственного собора. Кроме того, мы также отмечаем, что вы как-то необъяснимо не упомянули ни об одной из этих… незначительных трудностей в ваших донесениях в Храм, несмотря на то что ваше внимание было конкретно направлено на эти вопросы не менее, чем самим викарием Замсином перед вашим отъездом.

Диннис попытался сглотнуть ещё раз. На этот раз его рот был слишком сухим.

— Это серьёзные обвинения, архиепископ, — сказал Трайнейр. Его голос был лишь немного менее холодным, чем у Клинтана. — Если они будут подтверждены перед Судом Инквизиции, наказание, наложенное за них, будет суровым.