У рифов Армагеддона

— Ваше Высокопреосвященство, — хрипло ответил Диннис, — я не собирался вводить в заблуждение вас, или Совет, или Инквизицию. Моё решение, сформированное там, в Теллесберге, состояло в том, что отец Пейтир, действительно, очень тщательно взвесил свои первоначальные решения. И хотя епископ Мейкел, возможно, неправильно выбрал свои слова в одной или двух своих проповедях, моё мнение, после прочтения текста этих проповедей, состояло в том, что они не приблизились к порогу ереси. Уверяю вас, если бы они были таковыми, я бы снял его с его поста незамедлительно.

— Несомненно, вашим намерением было ввести нас в заблуждение. — Голос Клинтана уже не был холодным; он было резким, кусающим. — Остаётся выяснить, было ли это всего лишь попыткой защитить свою собственную некомпетентную задницу или это всё-таки что-то более глубокое. В любом случае, архиепископ, вы солгали Матери-Церкви, и вы понесёте наказание за последствия ваших действий.

Диннис молча посмотрел на Великого Инквизитора, не в силах ничего сказать. Затем его голова повернулась к Трайнейру, когда канцлер снова заговорил.

— Вы встретитесь с последствиями здесь, — сказал он голосом, похожим на саму судьбу, — но последствия для Черис будут одинаково серьёзными.

Глаза Динниса распахнулись.

— В течение месяца — в лучшем случае, двух, — резко сказал Мейгвайр, — королевство Черис будет уничтожено. Язва ереси и неповиновения будет вырезана огнём и мечом, а архиепископство, которое когда-то было вашим, будет очищено раз и навсегда от тех опасных, еретических элементов, которым вы позволили процветать.

— Ваше Высокопреосвященство, — каким-то образом Диннис снова обрёл свой голос, — я прошу вас. Возможно, я не выполнил свои обязанности перед Храмом. В мои намерения никогда не входило ничего такого, но, возможно, я потерпел неудачу, несмотря на это. Но я клянусь вам, своей бессмертной душой и моей собственной надеждой на Небеса, что ничего из того, что я видел в Черис, не заслуживает такого наказания!

Его слова повисли в воздухе, почти столь же удивительные для него, как и сидящих викариев. Но мужчины за столом только смотрели на него, их глаза были ничего не выражающими, а выражение лиц непреклонным. Затем Клинтан обернулся и посмотрел через плечо на двух ожидающих старших священников-шуляритов.

— Сопроводите архиепископа Эрайка в приготовленные ему апартаменты, — сказал он холодно.

V У Головы Тритона, Чeрисийское море

Хааральд VII поднял взгляд от переписки на своём столе, когда стоящий на часах за дверью каюты морпех стукнул пяткой своего эспонтона по палубе.

— Дежурный гардемарин, Сир! — громко объявил он.

— Войдите, — ответил король, и очень юный гардемарин довольно нерешительно прошёл через дверь, зажав свою шляпу под мышкой, и стал по стойке смирно.

— Капитан Тривитин выражает вам своё почтение, Ваше Величество, — наполовину выпалил юноша, — но «Проворный» сообщает, что враг начинает движение!

— Спасибо, мастер Аплин, — серьёзно сказал Хааральд.

В свои одиннадцать лет, мастер гардемарин Аплин был самым молодым из гардемаринов КЕВ «Королевская Черис». Это бремя было трудно вынести на борту любого корабля военно-морского флота, и, в случае Аплина, оно было усугублено из-за его имени: Гектор[5]. Хааральд был совершенно уверен, что мальчика немилосердно дразнили с тех пор, как он доложился о прибытии на борт, но он хорошо справился с этим. Он также очень серьёзно относился к своим обязанностям, и король подозревал, что капитан Гвилим Тривитин отправил его с докладом о наблюдениях в качестве награды.

— Мммм... это всё послание капитана, мастер Аплин? —

спросил Хааральд через мгновение, и мальчик огненно-красно покраснел.

— Нет, Ваше Величество, — сказал он, краснея ещё сильнее. — Капитан спрашивает, не хотите ли вы присоединиться к нему на палубе.

— Я понял.

Аплин выглядел так, словно он предпочёл бы испариться на месте, и королю было трудно не засмеяться и полностью уничтожить мальчика. Каким-то образом, воззвав к десятилетиям опыта работы с иностранными дипломатами и послами, ему это удалось.

— Очень хорошо, мастер Аплин. Передайте капитану Тривитину мои наилучшие пожелания, и скажите, что я присоединюсь к нему прямо на палубе.

— Да, сэр… я имею ввиду, Ваше Величество! — выдавил Аплин. Он повернулся, чтобы убежать из каюты, но Хааральд откашлялся.

— Минутку, мастер Аплин, будьте любезны, — сказал он серьёзно, и юноша застыл как статуя.

— Да, Ваше Величество? — ответил он тонким голоском.

— Мастер Аплин, вы быстро и хорошо доставили сообщение капитана. Я не думаю, что необходимо будет сообщать о каких-то небольших… нарушениях в нашем разговоре.

— Нет, Ваше Величество! — радостно выпалил гардемарин.

— Тогда вы можете идти, мастер Аплин.

— Да, Ваше Величество!

На этот раз Аплин выбежал, и Хааральд услышал позади себя что-то удивительно похожее на сдавленный смех. Он посмотрел через плечо и увидел сержанта Гарденера. Лицо гвардейца скривилось в ухмылке, и Хааральд поднял бровь на своего телохранителя.

— Тебя что-то забавляет, Чарльз? — спросил он мягко.