У рифов Армагеддона

— Кайлеб, — сказал Мерлин, — я уже говорил тебе, что я никогда не лгал тебе, даже когда я не мог рассказать тебе всю правду. Сейчас я тоже не буду врать тебе. И хотя всё ещё есть вещи, которые я просто не могу объяснить, я могу сказать тебе следующее: сами «Запреты» — это ложь.

Кайлеб резко вдохнул, а его голова откинулась назад так, словно Мерлин только что ударил его.

— «Запреты» были переданы Самим Господом! — сказал он, более резким голосом, но Мерлин покачал головой.

— Нет, не были, Кайлеб, — сказал он. — Они были переданы людям Чжо-чжэн, а Цэнь Чжо-чжэн была архангелом не больше, чем я.

Кайлеб снова вздрогнул, а его лицо побледнело. Глаза Мерлина — его искусственные глаза — могли видеть это ясно, несмотря на тусклый свет.

— Как «Запреты» могут быть ложью? — хрипло спросил принц. — Ты говоришь, что Господь солгал?

— Нет, — опять сказал Мерлин. — Господь не лгал. Лгала Чжо-чжэн, когда утверждала, что говорила от Его имени.

— Но…

Кайлеб оборвал себя, глядя на Мерлина, и Мерлин вытянул вперёд свою правую руку, подняв ладонь вверх.

— Кайлеб, ты знаешь, что люди, которые сейчас управляют Храмом, погрязли в коррупции. Они лгут. Они принимают взятки. Они используют «Запреты», чтобы вымогать деньги у людей, которые пытаются внедрять новые идеи, или у людей, которые хотят, чтобы новые идеи были запрещены. Ты сам сказал мне, стоя на вершине цитадели с Рейджисом, что викарии больше озабочены своей светской властью, чем спасением душ. Они желают уничтожить всё ваше королевство — сжечь города, убить и терроризировать ваших подданных — несмотря на то, что вы вообще ничего не сделали неправильно! Разве это так непостижимо для тебя, что другие люди тоже использовали Бога, и извратили Его замысел, для своих целей?

— Мы не говорим о «людях» — сказал Кайлеб. — Мы говорим о самих архангелах!

— Да, говорим, — признал Мерлин. — Но существа, которые называли себя архангелами, не были ими, Кайлеб. Они были людьми.

— Нет! — сказал Кайлеб, но уверенность в его голосе дрогнула, и Мерлин почувствовал небольшое мерцание надежды.

— Если ты хочешь, я могу показать тебе доказательство этого, — мягко сказал он. — Не сегодня ночью, не здесь, но я могу показать его тебе. Ты видел вещи — кое-что из этих вещей — что я могу делать. Мужчины и женщины, которые утверждали, что они архангелы, могли делать то же самое, и они использовали эту способность, чтобы притворяться, что они были божественными существами. Я могу доказать это тебе, если ты готов позволить мне это. Проблема, Кайлеб, однако заключается в том, что, если твоя вера в ложь, которой ты учился всю свою жизнь, слишком сильна, ты не поверишь никаким доказательствам, которые я мог бы тебе показать.

Кайлеб сидел неподвижно, с плотно сжатым ртом и сгорбленными плечами, словно отражая удар. А потом, медленно — очень медленно — его плечи немного расслабились.

— Если ты действительно демон, несмотря на то что ты говоришь, — сказал он наконец, — тогда ты уже искушал меня проклятием, так ведь? — Он действительно сумел искривить улыбку. — Я знаю уже несколько месяцев, что ты был больше, чем обычным смертным, и я использовал тебя — и твои… способности — для моих собственных целей и против князей Церкви. И это определение ереси и вероотступничества, ведь так?

— Я полагаю, что так, — сказал Мерлин, голос его был настолько нейтральным, насколько он смог это сделать. — По крайней мере, в глазах нынешнего руководства Храма.

— Но тебе не нужно было бы говорить, что ты можешь предупредить отца, и тем более ты не должен был спасать тех детей в Королевской Гавани. Или спасать Рейджиса от Кельвина. Или направлять меня к галерам Мэликая, или к Скальному Плёсу.

— Я полагаю, что нет. Но, Кайлеб, если бы я был демоном, пришедшим чтобы искушать тебя на вечные муки, я бы сделал это, обратившись к твоему желанию, твоей потребности защищать людей и королевство, которое ты любишь. Ты не Гектор, и даже не Нарман. Я не смог бы обратиться к твоей жадности, к твоей жажде власти, поэтому я бы искушал тебя через добродетель твоего собственного сердца, твоим страхом за то, что так глубоко тебя волнует.

— И, вероятно, скажешь мне, что ты сделал бы именно это, полагая, что я поверю, что это доказывает, что ты этого не сделал, — сказал Кайлеб, кивая с той же кривоватой улыбкой. — Но ты упускаешь смысл сказанного мной. Возможно, ты — демон, или то, что Писание называет демоном, во всяком случае. И, возможно, ты соблазнил меня — в конце концов, ты всегда говорил отцу и мне, что ты использовал нас для своих целей. Но если ты соблазняешь меня проклятием моей души, Мерлин Атравес, так тому и быть, потому что ты никогда не просил меня сделать ничего такого, что не смог бы попросить справедливый и любящий Бог. И если Бог из Писания не является справедливым и любящим Богом, тогда он тоже не мой.

Мерлин откинулся на спинку стула, глядя на молодого человека перед собой. Молодой человек, как он понял, был ещё более необычным, чем надеялся Мерлин.