У рифов Армагеддона

Он поднялся на гребень ещё одной волны. На этот раз в поле зрения уже не было никаких огней, и он сделал мысленный кивок удовлетворения, когда проверил наложенные зрительные данные, передающиеся с незаметного разведывательного скиммера, парящего над ним. Флот двигался неплохо, постепенно удаляясь от него, пока он плавал один в необъятности моря.

Вытащить кого-то из переполненного, многолюдного парусного судна так, чтобы никто не узнал об этом, как он обнаружил, было лишь чуть менее сложной задачей чем он ожидал, по сравнению с тем, чтобы проникнуть кому-нибудь на переполненную, многолюдную галеру, так чтобы никого там не потревожить. Тот факт, что поднялась полная луна, только делал эту задачу ещё более затруднительной.

К счастью, он и Кайлеб уже выстроили эшелонированную защиту, даже если они никогда не планировали использовать её именно для этой цели. Арнальд Фалкан и другие члены подразделения морской пехоты, бывшие телохранителями Кайлеба, все знали «правду» о «сейджине Мерлине». Каждый из них знал, что у Мерлина были видения, и что ему необходимо уединяться и медитировать, для того чтобы увидеть их. И каждый из них знал, что сокрытие факта его видений от кого-либо, кроме самого близкого круга короля Хааральда или Кайлеба, было абсолютно необходимо.

К тому же, Мерлину, как офицеру Королевской Гвардии и личному охраннику Кайлеба, была предоставлена собственная небольшая уединённая каюта. Она было прямо на корме, чуть ниже помещений Кайлеба. Она даже имела своё собственное кормовое окно, а Фалкан и другие часовые из морских пехотинцев, охранявшие Кайлеба, имели достаточно возможностей, чтобы перехватить любого, кто мог бы нарушить уединение сейджина во время его медитаций.

Они также вполне привыкли оставлять Мерлина с его медитациями. Всё это означало, что ему было достаточно просто пролезть через это окно и спуститься на руках по верёвке в воду. Оказавшись в воде, он погрузился под воду и плыл на протяжении большей части полумили, после чего всплыл и подождал, пока флот проплыл мимо него.

Луна была на противоположной стороне от него, и он, вероятно, был достаточно далеко, когда всплыл на поверхность, чтобы никто ничего не заметил, но он не испытывал особого желания рисковать. Ночь была такой же ясной, какой только может быть тропическая ночь, с пылающей фосфоресценцией, разливающейся назад вдоль бортов кораблей, плывущих по серебряной лунной тропе, с их парусами, похожими на полированное олово, и их портами и лючками, внутри которых светились лампы и фонари. Шансы на то, что кто-то случайно посмотрит в правильном направлении, чтобы увидеть что-то столь маленькое, как человеческая фигура, плывущая в небеса, были, несомненно, ничтожными, но у него было много времени. Безусловно, достаточно, чтобы избежать таких шансов.

Или, поправил он себя с оттенком иронии, по крайней мере, чтобы их было больше.

Он проверил визуальные данные в последний раз, а затем активировал свой встроенный коммуникатор.

— Сыч, — сказал он, говоря для разнообразия вслух, всё ещё размышляя о чужих небесах Сэйфхолда.

— Да, лейтенант-коммандер?

— Поднимай меня вверх уже.

— Да, лейтенант-коммандер.

V КЕВ «Королевская Черис», Черисийское море

Король Хааральд VII помахал своему камердинеру в сторону двери.

— Вы уверены, что вам больше ничего не понадобится от меня сегодня вечером, Сир?

— Лачлин, ты уже три раза спросил меня об этом, — с выражением признательности сказал Хааральд. — Я ещё не настолько слаб, что не мог влезть в постель один, даже в море. Так что иди. Иди! Сам поспи немного.

— Хорошо, Сир. Если вы настаиваете, — сказал Лачлин Жессип с небольшой улыбкой и подчинился приказу.

Хааральд с усмешкой покачал головой, затем пересёк большую каюту, открыл застеклённую квадратиками стекла дверь и вышел на кормовой балкон «Королевской Черис».

Он стоял там, глядя на запад, словно наблюдение того, как заходящая луна скользит по остатку своего пути над горизонтом, могло бы каким-то образом приблизить его к его сыну.

Было даже труднее разлучиться с Кайлебом, чем он ожидал. Это не было похоже на год, который Кайлеб провёл на борту корабля в качестве гардемарина. Тогда всё, о чём он действительно должен был беспокоиться, были риски болезней, несчастных случаев, или кораблекрушения. Теперь же он сознательно отправил своего старшего сына на битву с чрезвычайно превосходящим по численности врагом на расстояние семи тысяч миль. Если всё пошло хорошо, то битва, на которую Кайлеб был отправлен сражаться, давно закончилась, но победил ли его сын или проиграл? И, в каждом из этих случаев, выжил ли он?

Не в первый раз за долгие, трудные годы своего царствования Хааральд Армак обнаружил, что понимание того, что он принял правильное решение, может быть очень слабым утешением.

— Ваше Величество.