У рифов Армагеддона

Это была прекрасная ночь, хотя и немного темноватая, и он смотрел на ходовые огни других кораблей из колонны «Королевской Черис». Каждый человек на борту этих галер слушался его приказов. И, как он знал, они охотно исполняли эти приказы, в общем и целом, доверяя ему принимать правильные решения. Но за ходовыми огнями, которые он мог видеть, были огни флота, которого он видеть не мог, но который уже снова подкрадывался ближе.

Скоро, очень скоро, он должен был решить, нужно ли отступить к югу от острова Даркос или попытаться снова пробиться сквозь фланг Чёрной Воды. Он не хотел идти на юг дальше, чем был вынужден — если уж на то пошло, там не будет другой базы, такой же хорошей, как Крепость Даркос, как только он спустится в Среднее Море. Но Чёрная Вода наступал ему на пятки, и его шансы на одурачивание кого-то, столь же проницательного, как корисандийский герцог, становились всё более ничтожными каждый раз, когда ему нужно было сделать очередную попытку.

«Однако, на самом деле беспокоишься ты совсем не поэтому», — сказал он себе, глядя в ночь. — «Беспокоишься ты потому, что согласно оценке Кайлеба и Мерлина, и даже учитывая, насколько далеко на юге мы сейчас находимся, они должны были установить контакт с дозорными кораблями Чёрной Воды не позднее, чем позавчера».

Он улыбнулся без особого настроения и, наклонившись, опёрся руками на поручни балкона, чтобы снять часть веса со своего правого колена.

Он был уверен, что остальная часть флота уже должна была начать задумываться о том, что он имел в виду, со всеми этими неуклюжими приседаниями и кружением по Черисийскому морю и Заливу Даркоса. Со своей стороны, он бы тоже хотел иметь возможность рассказать им об этом. Вот только как именно он должен был сообщить своим, даже наиболее доверенным, офицерам, что он решил построить свою стратегию — и, если уж на то пошло, свою надежду на само выживание всего своего королевства, жизнь всех их семей и очень возможно, их бессмертные души — на услугах того, кто мог оказаться демоном?

Он тихонько засмеялся, качая головой и вспоминая выражение Мерлина на этом самом балконе. Кем бы ни был Мерлин, он явно не был всезнающим созданием. На самом деле, это была одна из причин, по которой Хааральд решил ему доверять, хотя он никогда не говорил этого сейджину — или кем он там был на самом деле.

Мерлина можно было удивить. Это, несомненно, означало, что он мог и ошибаться. Но вот чего Мерлин не мог сделать — это скрыть то, что он чувствовал. Возможно, сейджин этого не понимал. Или, может быть, он не мог скрыть это от своих друзей. Но Хааральд давно уже понял, что Мерлин был очень одиноким человеком. Человеком, который был ранен, но отказался сдаться боли. И каково бы ни было его происхождение, какими бы ни были его силы, он действительно был привержен цели, которую он объяснил Хааральду при их первой встрече.

«Я понимаю, что, возможно, он действительно демон, Господи», — подумал Хааральд Армак, глядя на чистую, нетронутую красоту бывшую блестящим творением рук божества, которому он поклонялся. — «Если он такой и есть, и если я не должен был слушать его, то я извиняюсь и прошу Твоего прощения. Но я не думаю, что он такой. А если он не такой, то, возможно, Ты действительно послал его, кем бы он ни был. Конечно, он не очень похож на архангела, каким я всегда ожидал его увидеть». — Король иронично усмехнулся в темноте. — «С другой стороны, я полагаю, Ты мог бы послать того, кого хочешь, чтобы научить этих продажных ублюдков в Храме ошибочности их путей. И если будет на то Твоя воля и я доживу, чтобы увидеть это — я умру счастливым человеком. А если это не так, то полагаю, что есть худшие причины, по которым человек может умереть».

Это была не та молитва, которую одобрил бы Совет Викариев, и не только из-за содержания. Но она была просто прекрасна для короля Хааральда VII Черисийского.

«Это было странно», — подумал он. Несмотря на свою озабоченность задержкой Кайлеба, несмотря на то что «Группа Четырёх» постановила уничтожить Черис, несмотря даже на тот факт, что он полностью понимал, что фиаско этой стремительной атаки только побудит «Группу Четырёх» попробовать снова, ещё большими силами, он почувствовал глубокое чувство удовлетворения. Он был далёк от слепоты к реалиям того, что должно было случиться. Если Черис проиграет эту войну, последствия для всех, о ком волновался и кого любил Хааральд, будут катастрофическими. Но даже если Черис выиграет эту войну, то только для того, чтобы встретиться с другой, а потом ещё одной, вслед за этой.