У Ромео нет сердца

Сегодня вечером мы в очередной раз встречаемся в кафе, и Кирилл неожиданно произносит:

— А знаешь, он тут спрашивал о тебе…

— Кто? — в моей голове вновь мелькают мысли о Марке. Хотя зачем Кириллу говорить о нем со мной…

— Йосик, — Кирилл многозначительно смотрит на меня.

— И?

— Что «и»? Просто говорю, что он спрашивал о тебе.

— Ну, ты так говоришь, будто он — Брэд Питт, — я произношу это имя и вздрагиваю, вспомнив незамысловатую сказку, которую рассказывала мне Ирина, потом продолжаю: — А я как будто Анжелина Джоли, и мы с ним неожиданно расстались…

— Этого я о вас сказать не могу, — Кирилл демонстрирует то мерзкое хихиканье, которое заменяет в богемной тусовке простой человеческий смех. — И все же… его родаки сильно трухнули, когда его вместе с тобой стали всюду замечать!

— То есть?

— Так ты не в курсе? Тебя тогда еще со мной в Италию сослали, а его — в Англию.

— Нет, не в курсе.

«Мне было бы не так обидно узнать об этом от него самого», — думаю я. Впрочем, если быть искренней, с тех пор, как мы виделись с Ёжиком в последний раз, у меня не было ни времени, ни желания о нем думать. Лишь иногда я вспоминала о нем и тут же старалась забыть. Это тягостное чувство, когда ты не смог оправдать чужих ожиданий. Думаю, что-то подобное должен испытывать в отношении меня Марк, если он, конечно, меня в своей жизни вообще заметил. Я вновь зла на него…

* * *

Мой первый съемочный день после месячного перерыва. Мгновенно исчезает все: павильон, людская суета, даже воздух, — нечем дышать. Остается только он, грустный и отрешенный. Сердце бешено колотится, пальцы судорожно сжимаются в кулак. Кто-то, проходящий мимо, толкает меня, и я роняю листы с текстом. Закрываю глаза. Нет. Этого не может быть, нет. Открываю. Марк не сводит с меня холодного, пустого взгляда. Я умоляю забрать меня отсюда — в другую реальность, домой, к пирожкам и чаю. Не верю в то, что вижу…

— Ты не знала?

Кирилл возникает около меня, словно призрак. Он берет меня за руку — и от его прикосновения я оживаю. Чувствую, как из моих глаз готовы политься слезы, и сдерживаю их. Отрываю взгляд от Марка и смотрю на Кирилла.

— Нет, не знала. Что случилось? — говорю я.

Ассистентка режиссера кивает мне с противоположной стороны зала.

— Иди. Наверное, сейчас тебе все разъяснят, — Кирилл хлопает меня по плечу.

Я медленно иду в сторону нашего «штаба», чувствуя, как с каждым шагом меня все больше сковывает неловкость. Проходя мимо Марка, поспешно киваю ему и опускаю голову, пряча глаза. Я боюсь, что в моем лице, в испуганном взгляде он прочтет то, за что впоследствии мне будет стыдно.

— Марка сбила машина, — говорит режиссер, когда мы остаемся наедине. — Последствия этого ты уже видела…

— Как же так?.. — начинаю я, но он меня перебивает.

— Учти, люди не должны это связывать с нашим фильмом. Сначала премьера и прокат, потом все остальное. Поняла? Девочкам неинтересен Ромео в инвалидной коляске. Им нужен сказочный принц.

— Что? — глупо переспрашиваю я.

— Если кто-то пронюхает об аварии, если это попадет в прессу и если я узнаю, что информация исходила от тебя, то все — о карьере можешь забыть. Поняла?

Оглушенная и удивленная, я уже иду к двери, когда он бросает мне вслед:

— За рулем джипа сидел человек, которому не нужна публичная огласка. Я понятно объясняю?

— Да… Когда это произошло?

— Тебе не нужно этого знать.

— Когда нас с Кириллом в Италию отправили, да?

Он молчит. Строго смотрит на меня и молчит. Неожиданно для себя я продолжаю:

— Это поэтому вы меня с Кириллом туда и отправили, да?

— Можно сказать и так. Но это теперь неважно.

Когда я нахожусь уже у двери, то слышу менее жесткое:

— Марку никаких глупых вопросов не задавай, пожалуйста. Нам еще повезло, что он вообще способен сниматься…

Через две минуты я выхожу на воздух, шуршу носком туфли по земле, рисую круг. Хорошо, что съемочный день уже окончен. У метро я останавливаюсь… плачу… «Спасибо за жизнь», — написала детская рука мелом на асфальте. Рядом солнышко, домик и дерево. Мама и папа. Еще несколько минут… и начинается дождь — безжалостные капли размывают людское счастье, которое изобразил юный художник.

Люди пробегают мимо. Я стою. «Спасибо за жизнь», — пульсирует в голове.

* * *

Вот уже два дня я не сплю и не ем. Меня почти не существует. Еще чуть-чуть — и умру. За окном идет дождь, слышны раскаты грома. Я лежу, отвернувшись к стене. У меня отит на оба уха, и все ноет от боли. Не слышу, не вижу, ничего не хочу. Однако нужно как-то встать и ехать, впереди — день траура и печали. Сегодня гибнут Ромео и Джульетта…

Любовь моя! Жена моя! Конец
Хоть высосал, как мед, твоё дыханье,
Не справился с твоею красотой.