У Ромео нет сердца

— Это вы сами там разбирайтесь, что у вас происходит. Я уже ни о чем и не спрашиваю, просто улыбаюсь. Вчера, как только ты за порог, смотрю, через час уже замок меняют. Ну, меняют и меняют, я посмеялась. Сегодня рано утром раздается звонок в дверь, открываю — на пороге Марк, говорит: «Возьми запасной, на всякий случай». Я говорю: «Ты совсем ку-ку, ты бы мне его в пять утра принес». А сама думаю: «Знаю я этот твой «всякий случай»…

— Да уж.

— Кино. Видимо, за ночь успокоился, понял, что назад дороги нет, и примчал ко мне. Ему не надо и говорить, что ключ для тебя, я догадливая — и так понимаю. — Маринка в очередной раз поправляет халатик и подходит к двери. — Ладно, пока. Не поубивайте там только друг друга.

Она задерживается в проеме двери, вновь самоуверенная и надменная, как прежде. Взбалмошная прическа и пестрый халатик придают ей насмешливый вид. Еще пару секунд Маринка смотрит на меня, ободряюще подмигивает и исчезает за дверью. В растрепанных чувствах я сажусь на ступеньку и разжимаю кулак.

* * *

Уже через несколько минут я открываю дверь без особого волнения и тут же застываю на пороге: Марк сидит напротив входа, прислонившись к дверному косяку. Сколько времени он так ждет меня? Я замерла лишь на мгновенье, быстро пришла в себя, решительно зашла и закрыла дверь. Вот. Стою неподвижно, прислушиваясь к странному ощущению спокойствия, которое охватило меня. Молча смотрю на Марка и машинально улыбаюсь, сама не зная чему.

Вскоре мое молчание начинает его беспокоить.

— Хочешь, поговорим? — спрашивает он.

— О чем? Марк, не знаю, что сказать…

Я подхожу к нему, присаживаюсь и осторожно целую, слегка прикасаясь губами. Вижу перед собой его лицо, такое доброе, открытое, вижу широкие плечи, плотную фигуру, чувствую нежность сильных рук у себя на спине. Марк притягивает меня к себе. В нем есть все — сила, нежность и тепло. Я запускаю руки в его мягкие, густые волосы. С того времени, как случилось несчастье, они сильно отросли, и теперь он еще больше похож на принца из старой доброй сказки. Зажмурившись, я вдыхаю его запах. «Лучший способ удержать мужчину — не выпускать его из объятий», — думаю я и обнимаю Марка еще крепче.

— Зачем? — спрашивает он. — Зачем вновь пришла?

Иногда даже самые красивые и умные парни задают глупые вопросы. Ведь ждал же, ждал. Или ерничает? На самом деле я никогда не знаю, шутит ли он или говорит всерьез. Всегда слушаю его настороженно. И эта нервная, полностью поглощающая меня настороженность сродни возбуждению.

— А может, я просто извращенка, — со смехом отвечаю я. — Люблю соблазнять парней с именем Марк. Такой ответ тебя устроит?

Я несу несусветный бред, и мы оба хохочем, как умалишенные. Долго не можем справиться с этой коллективной истерикой. Мы с жадностью упиваемся этими безумными минутами, заполненными эмоциями, порывами и переживаниями, которые делают из парня и девушки влюбленную пару. Я с удивлением наблюдаю, как Марк — ироничный и неприступный Марк — заливается смехом из-за пустяков, словно мальчишка. Я привыкла видеть его в роли принца, романтичного Ромео, жестокого палача, — но самого Марка так близко я вижу впервые.

На кухне мой взгляд натыкается на два бокала с вином, которые все еще стоят там, где я оставила их накануне. Этот символ вчерашней грусти немного отрезвляет меня.

— Ты вредный! — нарочито хмуря брови, говорю я.

— А ты, типа, полезная? — продолжает смеяться Марк.

— Еще какая полезная!

— Во всяком случае, ты у меня не из обидчивых.

— Я? У тебя?

— Всегда поражался способности женщин цепляться к словам.

— Всегда поражалась способности некоего Марка сваливать всех женщин мира на мою бедную голову, которая и так взрывается от тяжести моих мелких мыслишек, — парирую я.

— Ого, а ты сегодня генерал…

Я хочу быть бесстрашной, легкомысленной и юной. Да-да, именно юной. Только сейчас, когда мне почти девятнадцать, я понимаю, что сама лишила себя всего того, чего так сильно теперь желаю. Слишком много думала и слишком долго ждала. Я хочу жить — упиваться радостью вместе с любимым, не думая о последствиях, потягивать вино, просто быть рядом, заглядывать друг другу в глаза, держаться за руки, целоваться. Мне хочется сейчас сказать об этом Марку, но даже сегодняшнее бесстрашие не позволяет мне сделать это — на подвиг я так и не решаюсь.

* * *

— Вчера я был неправ, — неожиданно говорит Марк, когда на экране плывут титры только что просмотренного фильма.

— Сама виновата, — слышу я собственный голос и думаю о том, что рядом с Марком всегда буду выступать в роли кроткой овечки. Судьба такая…

— Мир?

— Однозначно! — задорно констатирую я и игриво добавляю: — Погоди, мы сейчас как миримся: как мальчик с девочкой в песочнице или как супружеская пара?

Сказать «влюбленная пара» я не решаюсь.

— Как два дурака. А два дурака, как известно, пара, — смеется он.

— Спрыгнул! А если я тебе скажу, что хочу сегодня остаться, ты сильно удивишься? — наконец я решаюсь произнести вслух то, о чем думаю полвечера.