У Ромео нет сердца

— Ау! Где взять полотенце?

Я оставляю за собой мокрые следы на паркете, но не успеваю сделать и нескольких шагов, как из комнаты Марка выходит вся его семья в полном составе — отец, мать и Марина. Молчание. Несколько долгих секунд, и до меня доносится как всегда невозмутимый голос Марка:

— В ванной за дверью есть шкафчик. Там возьми.

— Здравствуйте, — говорю я, стараясь натянуть намокшую футболку как можно ниже. — Ну… я пошла…

Я чувствую себя как первоклассница, которую впервые вызвали к доске. Как пятиклассник, который пытается выкурить свою первую в жизни сигарету и не закашлять. Как актриса-первокурсница, которая вышла на сцену со своим первым этюдом.

До сих пор мы с Марком почти всегда были только вдвоем. И вдруг ворвались они. Меня парализовало. Я кошусь на зеркало, что справа от меня, и вижу их отражения. Подвижные, улыбчивые лица. Каждый занят собственными эмоциями, сочинением умных фраз. Все это — близкие ему люди, его семья: с ними связаны дорогие его сердцу воспоминания, познание мира и себя. Я смотрю на них, совершенно ошеломленная. Мне всегда хотелось знать о нем больше: чем он живет и как живет… однако желание и намерение — вещи не столь пугающие, как реальность.

— Марк, что здесь вообще происходит? — слышу я за спиной голос его матери.

— Ничего сверхъестественного, — отвечает он. — Это Юля. Сейчас она вернется, и я вас познакомлю.

— Юля, — вторит ему отец. — Ты не помнишь Юлю?

— Разумеется, я ее помню! Как ее забудешь… это та ненормальная, из-за которой разбилась Лиза, после чего вся наша жизнь пошла под откос…

Продолжения фразы я не слышу, но, судя по тону, говорит она что-то очень неприятное. Благодаря журналистам и Марине я знаю, что этой женщине к скандалам не привыкать — она ими живет.

* * *

Первый удар я получаю мгновенно, без предисловий.

— Юля, что-то вы плохо выглядите, — говорит мать Марка, как только я вхожу на кухню, где к тому времени все собрались.

Что я могу сделать? Хамить в ответ — бессмысленно. Молчу, не могу заставить себя ответить женщине, которая считает себя интеллигентной, но ведет себя так, что заставляет меня быть злой и жестокой. В таком состоянии я ненавижу себя. Мне слишком не нравится ощущение, когда внутри разгорается вулкан и я не могу его потушить.

— А что, собственно, сейчас происходит? — спрашивает Марк, обращаясь к матери и отцу.

— Как это… что происходит?.. у тебя же день рождения, вот мы и пришли отметить! — с театральной радостью объявляет мать.

Она вынимает из принесенной коробки деликатесы, а в это время Маринка уже натирает посуду, которую достает из шкафа. Отец безуспешно пытается пристроить огромный алый букет, на фоне которого мой букетик выглядит бледновато. Наблюдая за этим, я с грустью отмечаю, что у меня не самая странная семья на планете…

— Стоп-стоп. День рождения у меня был позавчера, но никто, кроме Юли и Маринки, меня не поздравил, к чему сегодня такое столпотворение?

— Ну, Марик, ты же знаешь, как это бывает… у меня репетиции, съемки, спектакли, у папы важные встречи, обсуждение новых проектов… сегодня вот выбрались.

— Ага, впервые за несколько лет…

— Марик, не будь жесток, — говорит она и подходит к нему сзади.

Закусив губу, она прислоняется подбородком к плечу Марка и нежно обнимает его. Ее свежевыкрашенные каштановые волосы в мерцании зажженных Маринкой свечей похожи на облако, легкое и воздушное. Однако взгляд красивых, очень выразительных глаз суров, чего не может скрыть даже беспечное, вовсе не материнское кокетство.

— Чем вы сейчас занимаетесь? — не отстает она от меня.

— Учусь в педагогическом на дефектолога.

— Вот как. Дефектологи — это те, кто инвалидами занимается, да? А сюда вас, значит, направили на практику? Так сказать, потренироваться…

— Мама! Прекрати, — пытается остановить атаку Марк.

— Нет, здесь я нахожусь по собственному желанию, — твердо отвечаю я. — Сюда я направила себя сама, потому что… люблю Марка.

Ого, я действительно это сказала… инстинктивно ловлю взгляд Марка, ожидая поддержки. Он смотрит на меня с нежностью и теплом, поэтому я начинаю оттаивать. И чего только завелась? В конце концов, это его мама, талантливая актриса, уважаемый человек — и она имеет право на свои чувства, эмоции, заблуждения, к тому же она руководствуется своим личным опытом и собственными обидами.

— Да, да, мы сегодня уже слышали это. Прозвучало очень красиво. Говоришь, что любишь нашего Марика? — иронические нотки в голосе великой актрисы звучат весьма убедительно. — Да что вы знаете о любви…

— Я думал, ты снимаешься, — перебивает ее Марк, обращаясь ко мне. — Не спрашивал ни о чем только потому, что меня это больше не интересует.

— Нет, я не стала актрисой и не снимаюсь в кино, — говорю я, обращаясь ко всем, чтобы избежать лишних вопросов.

— Надо же… для меня это тоже новость, — произносит Марина, которую сегодня я впервые вижу такой молчаливой.

— Зря, — подает голос отец Марка. Он произносит это спокойно, как любят говорить люди очень самодостаточные, погруженные в себя. — Зря, у вас неплохо все получалось.

— Спасибо.

* * *