У рыбацкого костра

Наконец после очередного заброса спокойно плавающий поплавок рывком уходит под воду. Я даю возможность щуке пройти несколько метров, отпуская леску. Щука останавливается. Даю ей время заглотить рыбешку. Потом резко подсекаю…

…Итак, я ловил живца в маленьком заливчике. И когда тащил из воды окунька, увидел, как за ним метнулась со дна щука. Она едва не успела его схватить.

Я тут же насадил окунька на тройник. Только забросил, как щука с ходу схватила его. Окунек был мал, и я даже не стал дожидаться, пока она его заглотит. Сразу подсек. И вытащил щуку килограмма на два.

Не испытывая особой надежды на удачу, на то, что здесь может стоять еще и вторая щука, я все-таки насадил второго окунька и бросил его в то же место, где только что была поймана первая щука. Сразу последовала резкая поклевка. И я вытащил вторую щуку примерно такого же веса.

Уже совсем не надеясь, что могут поймать в этом месте еще щуку, я все-таки бросил и третьего живца в то же место. И - удивительно! - он тут же был схвачен и третьей щукой…

Я пробовал забрасывать в то же место еще и еще раз, уже поверив в то, что щук здесь можно ловить бесконечно. Но больше поклевок не последовало. Тогда я пересел в лодке с носа на корму. И выудил на новом месте, по соседству, еще щуку.

Этот заливчик я заметил. И потом каждый раз, когда приезжал на озеро, заглядывал туда. В течение целого лета ни разу не уезжал оттуда без щуки…

Налим-обжора

По ночам мы с Володей ловили на Медведице налимов.

Стояла уже середина октября. Вода стала достаточно холодной. К утру в заливах вода у берегов уже покрывалась тонким льдом.

Я имел представление о неутомимом аппетите, о прожорливости налима, о его нечувствительности к боли. Но не до такой степени. А тут сумел убедиться в этом еще и еще раз.

Часов в семь вечера мы пускали по Медведице кружки. Насадкой нам служили ерши, мелкая плотва, окуньки. И живые, и уснувшие. Насадку мы пускали по дну.

На этот раз погода была самой налимьей. Дул холодный северный ветер вперемешку с дождем и снегом. Небо задавили тяжелые, плотные тучи. Тьма стояла непроглядная. Словом, было все, что нужно для хорошего налимьего клева.

В полночь мы стали проверять кружки.

С помощью фонарика я отыскал один из них. Он был перевернут. Метрах в семи от него я увидел и другой, тоже перевернутый. Это уже удача - два налима есть! Но когда мы потянули первый кружок, за ним двинулся и второй.

Оказалось, что налим умудрился проглотить и ерша на первом кружке и окуня на втором. Шел он спркойно, без рывков, так, словно ничего с ним не приключилось, как на прогулку. А ведь у него в животе находилось два огромных тройника!…

Налим оказался очень красивым, необычным по окраске. Вместо обычного серого или коричневого он был светло-лимонного цвета с черными пятнами. Такой пижон!

С этим налимом у нас приключилось и еще одно происшествие.

Я решил сохранить его живым до своего отъезда в Москву. Отрезал поводки и пустил его с двумя тройниками в большую ванну. В ней я обычно хранил живцов, напустив воду почти до краев. Ванна стояла в коридоре, там всегда было прохладно, и живцы очень хорошо сохранялись.

К ним я иногда пускал и щуку, а то и двух. Щука находилась с ними вместе по нескольку суток, но никогда их не трогала. Неволя, тройник в животе, испуг, необычайная обстановка, видимо, так угнетающе действовали на нее, что ей было совсем не до еды.

Поэтому я предполагал, что то же самое будет и с налимом. Пустил его к живцам.

И сам себя наказал.

Пришел я утром к ванне, чтобы взять живцов, которых в эту пору трудно добывать, и еще раз погонять по Медведице кружки. Смотрю - ничего, кроме налима, в ванне нет. Зато он раздулся. Важно и лениво плавает по дну ванны, как будто с ним ничего и не случилось…

Нашего полку прибыло

Более несносного человека я еще не видел. Во-первых, он сумел и во мне посеять сомнение:

- В этой луже не может быть даже головастиков, а вы захотели карпов!

Действительно, болотце оказалось очень мелким и грязным; могла ли сюда зайти рыба? Но я стал упорно вдалбливать ему, что именно это и любит карп…

Пока мы с Володей разматывали удочки, он, подстелив плащ, удобно улегся на траве и стал отравлять нам существование:

- Давайте, давайте, насаживайте, забрасывайте. Но, клянусь, в моей ванне ловля была бы куда лучше, чем в этой луже.

- Перестань! Не шуми!

- Ничего! Пиявки присасываются при любом шуме!

И когда я вытащил удочку, чтобы закинуть ее в другое место, на моем крючке оказалась большая черно-бархатная пиявка. Семен ликовал:

- Все идет как по расписанию! Клянусь, если вы вытащите и другую удочку, на крючке будет такая же пиявка. Ну хотя бы они были медицинскими, их можно было бы сдавать в аптеку, а то - самые обыкновенные.

В это время поплавок второй удочки стал покачиваться. Володя замахал руками:

- Тише! Это - карп. Он берет очень осторожно.

Не снижая тона, Семен продолжал:

- Тритон или головастик в лучшем случае!

Поплавок покачался-покачался и замер, Володя заволновался:

- Наверно, стащил червя! - и дернул удочку. На крючке была очередная пиявка.