У самого синего моря. Итальянский дневник

Ситуация эта, понятно, возмущает только меня. Да и меня, по сути, возмущают только магазины, но никак не мастерские художественных промыслов. Если честно, то я этим ремесленникам просто завидую. И вовсе не из-за послаблений в организации своего маленького дела. А из-за самого дела. Artigiani – слово того же корня, что и искусство, – arte. Их непосредственное дело – каждый день создавать маленькие произведения искусства. Шляпы, обувь, платья, перчатки, посуду, сумки, ремни, вазы, стулья – все, что хотите.

Сидит себе, например, человек в мастерской и делает только коробки – все возможные и невозможные: изящные коробочки для писем, элегантные коробки для перчаток, вместительные короба для кладовок, легкие и крепкие ящики для игрушек, футляры с бархатной начинкой, с золотым тиснением, с серебряными замочками и малюсенькими ключиками. Сидит себе, не поднимая головы, и работает, а вокруг него – миллион коробок и футляров: плоских и высоких, круглых и прямоугольных, кожаных и картонных, в цветочек, в полосочку, в клеточку, с райскими птицами и алыми парусами. Утром пробежишь мимо него по дороге в школу – он уже там, ребенка в школу закинешь, зайдешь выпить кофе, а он сидит, работает. Будешь пробегать мимо с работы или на работу, по пути в магазин или на встречу с подружкой, а он так и сидит, склонившись, и что-то там колдует над своими коробочками. Ну как ему, такому, не простить грузовичок с его материалами, потеснивший тебя на узкой улице? Бог с ним, с грузовичком, тем более что свои картонные коробки он мусорщикам точно не сдает – он из них делает произведения искусства. Я теперь в таких произведениях искусства держу самые нежные воспоминания – любимые детские вещички. В коробке с ангелочками – то, что сгодится для Маши, а с парусами – сугубо мальчишечье, то, что Пете безвозвратно мало, а выкинуть рука не поднимается. Будет кому – отдам вместе с коробкой, пусть отправляется наша нежность в свободное плаванье.

Чудеса и Рождество О мечтах и волшебных предметах

Мы с Петькой вчера не спали. Точнее, не спал он, а я с ним заодно, сидели под елкой, грызли орехи и думали о чудесах. Завтра Рождество, так что это время такое, когда хорошо думается о чудесах. И я вспомнила, как когда-то долго рассуждала, какие бы фильмы я поставила на полке, если бы у меня был видеомагнитофон (это было в давние советские времена, когда видеомагнитофон был… ну чем он был?.. ну в общем о-го-го он был, а не просто бытовое устройство), а мама моего друга детства меня очень подробно допытывала: а еще что? А еще? Я придумывала еще, и еще, и потом только сообразила, что у них-то видеомагнитофон есть.

– А у вас что стоит на полке с видеокассетами? – спросила я.

– Да какая-то солянка сборная, – застеснялась она, – мы вот тоже мечтали-мечтали, а потом совсем не те фильмы, о которых мечтали, поселились на полке. Есть, конечно, и те, самые заветные, но не тех все-таки больше…

У меня давно уже есть видеомагнитофон, который совсем больше не похож на исполнившуюся мечту. Чтобы хоть как-то оправдать детские мечты, я однажды подарила бабушке на день рождения видео, DVD и стопку кассет и дисков с ее любимыми фильмами: «Аты-баты, шли солдаты», «В бой идут одни старики», «Хроника пикирующего бомбардировщика», «Жди меня» и далее по списку. По-моему, бабушка обрадовалась, но с тех прошло уже несколько лет, и некогда модное устройство «два в одном» (DVD и VHS) показывает только мультики для Петьки. А в остальное время моя бабушка телевизор смотрит, потому как это единственный способ увидеть другую ее внучку, мою сестрицу, которая в новостях работает, света белого не видит, а ее белый свет видит исключительно в телевизоре…

И еще о какой-то ерунде мечталось. Например, сколько хочешь «марсов» и «твиксов» («сникерсы» мне не нравились) купить. Или вообще что-нибудь в коммерческой палатке… У нас тогда денег совсем никаких не было – как и у всех, наверное, – а мне было семнадцать, и мне страстно хотелось какой-то бижутерии, волшебной помады, или чудесного шампуня, или еще чего-нибудь эдакого… но больше всего хотелось шоколадного батончика. Всю свою стипендию я отдавала в семейный бюджет (смешно сказать, без этой моей стипендии он совсем у нас не склеивался), и только в день выдачи стипендии я покупала «твикс». Каким он был вкусным! Бабушка, кстати, любит рассказывать, как в самые первые послевоенные годы открылись коммерческие – она всегда выделяет голосом это слово – магазины. И в день стипендии из своего института на Садово-Самотечной бабушка бежала вниз по Тверской, и там, в Елисеевском, покупала мятных пряников на 60 рублей (а ее повышенная стипендия была около 500 рублей). На 60 рублей можно было купить 100 граммов пряников, и, пока она добегала к себе на Софийскую набережную, пряники исчезали. «Знаешь, – всегда добавляет бабушка, – они действительно таяли во рту. До сих пор помню их вкус. Никогда в жизни потом ничего вкуснее не пробовала. Теперь, наверное, такие уже не делают…»