У счастья ясные глаза

Я представила, как утром, собираясь по своим делам, женщина красила у зеркала эту свою выгнутую губу светло-оранжевой помадой, наверняка казалась себе еще вполне привлекательной особой и даже не думала о том, что первым делом бросается в глаза не прихотливый изгиб ее губы, а возраст. А отметив себе ее возраст, вряд ли кто-нибудь из мужчин отважится на второй взгляд, если только случайно не застрянет в маршрутке. «Таково и мое ближайшее будущее», – с грустью подумала я, пожалев себя на пару с этой женщиной в оранжевой помаде.

Потом я перевела глаза на ее соседку. Взгляд первым делом уперся в пакет гигиенических прокладок, которые красовались прямо перед носом Беспрозванных, ярко розовея сквозь прозрачный мешочек. Даже не поднимая головы к лицу женщины, я решила, что она должна быть молодой. Менталитет русских женщин старше тридцати еще не дорос до такого естественно-пренебрежительного отношения к столь деликатным предметам женской гигиены.

Я подняла глаза к лицу хозяйки прозрачного мешочка с прокладками и тут же стыдливо отвела их в сторону. Женщина оказалась примерно одного со мной возраста и с заячьей губой, конечно, оперированной, но очень неудачно. Некоторым людям легкий шрамик над верхней губой даже придает некоторый шарм и пикантность, но эту женщину шрам уродовал так, что на нее жалко было смотреть. Пакет с прокладками, выставленный на всеобщее обозрение, видимо, должен был сигнализировать мужчинам, что, несмотря на этот недостаток, она все-таки женщина. Но если бы она даже облепилась прокладками снизу доверху и в раскрытом виде, вряд ли это привлекло бы к ней мужчин. На ее фоне мы с женщиной с выгнутой губой выглядели еще очень даже соблазнительно.

Я вздохнула и перевела взгляд на Валеру. Он, не реагируя ни на какие прокладки, продолжал методично распускать свой шарф.

Маршрутка сдвинулась с места только минут через пятнадцать, а потом в караване машин и автобусов черепахой ползла еще около двадцати. К Наташиному подъезду Беспрозванных бежал так, что я еле за ним поспевала, а в такт сотрясению всех моих внутренностей в мозгу билось: «Где же ты был раньше, бегун на длинные дистанции?»

Он открыл дверь своим ключом, и мы внеслись в квартиру. Валерина нервозность передалась и мне, и я уже была почти готова увидеть подругу, испускающую последние вздохи.

Наташа сидела на диване все в тех же джинсах и свитере, которые не снимала третьи сутки. Лицо ее было пусто и черно. Увидев мужа, она не удивилась и не взволновалась. Она безразличным голосом отметила:

– А-а, это ты...

Валера плюхнулся перед ней на пол:

– Натка! Что?! Что у тебя болит?!

– У меня ничего не болит... или все болит... Я не понимаю...

– Врача! Срочно врача! Альбина, звони!

– Не надо врача. – Наташа нашла в себе силы усмехнуться. – Смотрите, что я нашла... – И она откуда-то из-за спины вытащила смятый листок бумаги, изрисованный странными знаками, похожими на иероглифы, и фигурками полузверей-полулюдей. Все это было заключено в сферу, по ободу которой шла недвусмысленная надпись: «Конец твой близок».

– Черт! – опять помянул нечистого Беспрозванных. – Гадина...

Я догадалась, что это выражение не имело отношения к Наташе, а Валера, с брезгливостью выхватив у нее листок, спросил у меня:

– Ну и что с этим делать?

– У своей ведьмы поинтересуйся! – бросила ему я.

Он полоснул меня диким взглядом. Наташа оставалась к этому действу абсолютно безучастной.

– Ничего не будет! – очень убедительно заявил Валера и вечным мужским жестом взял руки жены в свои ладони. – Вот увидишь! Это все идиотские сказки! Загадочные картинки! Ужастики для слабонервных! Ничему не верь, слышишь! Не верь!

Наташа даже не шелохнулась, а я вдруг заметила на ее щеке пятно. Оно не было темным, но отчетливо проступало на бледной коже. Я включила настольную лампу и развернула ее так, чтобы свет падал подруге на лицо. Она болезненно сощурилась, а мы с Беспрозванных увидели не одно, а целых два пятна: одно на щеке, а другое – сползающее с подбородка на шею.

– Этого только не хватало, – испугалась я уже не на шутку и потребовала от Беспрозванных: – Немедленно звони своей рыжей твари!

Он бросился к телефону, но позвонил не Любе, а, видимо, тому самому Саше, телефон которого мы хотели с Наташей найти.

– Сашка! – закричал в трубку он. – Срочно нужен адрес той бабки... Помнишь, вы Артемку возили... в Тосно, что ли... Куда? В Малую Вишеру? Черт! Далеко! Все равно диктуй! Надо, срочно! Потом объясню... Ничего, примет и без предварительной договоренности. Тут такое дело! В общем, говори адрес, я записываю... – Он вытащил из кармана ручку и прямо на обоях записал адрес.

До места жительства бабки, которая спасла от непонятной болезни сына Валериного друга, мы добирались на такси больше трех часов. Наташу укачивало так, что мы через каждые двадцать минут вынуждены были останавливаться. Она выходила на воздух. Ее выворачивало наизнанку непонятно чем, потому что она не ела уже третий день.