У Серебряного озера

— Подумать только! Это единственная вещь, которой нам не хватало! — радостно воскликнула мама. — Ящик такой низенький, что днем его можно задвигать под нашу кровать.

Переезд был закончен.

Ужин превратился в настоящий пир. Красивые тарелки землемеров придали столу веселый праздничный вид. Благодаря маринованным огурчикам из банки, оставленной землемерами, разогретая жареная утка с жареной картошкой стала гораздо вкуснее. А когда все было съедено, мама пошла в чулан и вынесла оттуда…

— Угадайте, что я принесла? — спросила она и, не дожидаясь ответа, поставила перед каждым по блюдечку с консервированными персиками и парой галет. — Сегодня мы снова живем в настоящем доме и должны это отпраздновать.

Как хорошо ужинать в просторной комнате с деревянным полом, с застекленными окнами, в которых отражается черная ночь! Девочки медленно-премедленно съели гладкие прохладные персики, вычерпали сладкий золотистый сироп и старательно облизали ложки.

После ужина они быстро собрали тарелки, вымыли их в удобном чулане, опустили откидные доски стола, застелили его красной клетчатой скатертью и поставили посередине горевшую ярким пламенем лампу. Мама уселась в качалку, посадила себе на колени Грейс, а папа сказал:

— В такой вечер человеку нужна музыка! Принеси мне футляр со скрипкой, Лора!

Он натянул струны, настроил скрипку и натер канифолью смычок. Зимние вечера, когда папа играл на скрипке, наступили снова. Папа окинул взглядом всю семью и добротные стены уютного дома.

— Надо подумать, из чего бы сделать занавески, — сказала мама.

— Разве ты не понимаешь, Каролина, что до наших ближайших соседей на востоке шестьдесят миль, а на западе — сорок? А зимой они могут перебраться еще дальше. В нашем распоряжении весь мир! Сегодня я видел только одну стаю диких гусей, и та на большой высоте быстро улетала прочь. Они даже не остановились на озерах, им не до того! Они торопились на юг. Похоже, что это последняя в нынешнем году. Гуси — и те нас покинули.

Смычок коснулся скрипки. Папа заиграл, и Лора тихонько запела:

Завывал темной ночью ветер
Средь глухих торфяных полей,
В эту полночь Мэри с младенцем
Добрела до отцовских дверей.
— О отец, прости! Заклинаю!
Пощади, впусти, пожалей!
А иначе умрет мой сыночек
Посреди торфяных полей!
Но отец не внял ее стонам,
И не скрипнули петли дверей,
Мрачно колокол бил,
Пес заливисто выл
Вместе с ветром глухих полей…

Вдруг папа замолчал и воскликнул:

Это неподходящая песня! О чем я только думал? Вот что нам надо спеть!

Скрипка весело запела, папа запел вместе с ней, а Лора, Мэри и Кэрри во весь голос подпевали:

Исходил я по свету немало дорог,
Видел горе и всё такое,
И я знаю, что ждет счастливый итог
Тех, кто правит своим каноэ.
Я довольствуюсь тем, что дает судьба —
Оттого и душа в покое.
Океана жизни я не страшусь,
Пока правлю своим каноэ.
Возлюби других, как себя самого —
И воздастся за это вдвое.
Слез напрасных не лей, сам себя не жалей —
Правь без страха своим каноэ!

— Вот это мы и будем делать всю нынешнюю зиму, — сказал папа. — Впрочем, мы и раньше не раз так поступали, правда, Каролина?

— Да, Чарльз, — согласилась мама. — Но мы не всегда жили в таком уютном доме с такими большими запасами.

— Мы тут будем как сыр в масле кататься, — сказал папа, настраивая скрипку. — Я перетащил мешки с овсом на одну сторону конюшни, чтобы расчистить место для лошадей и коровы. У них будет теплый уютный хлев и вдоволь корма. Да и у нас тоже есть все, что душе угодно.

Потом папа снова заиграл на скрипке. Он играл одну за другой джиги, шотландские танцы и марши. Мама уложила Грейс в кроватку, закрыла дверь в спальню и уселась в свою качалку. Дом был наполнен музыкой. Никто и не вспоминал, что пора спать. Ведь это был их первый вечер в новом доме, где они остались совсем одни среди пустынной прерии.

Наконец папа уложил скрипку в футляр, и в ту минуту, когда он закрывал крышку, в ночи раздался долгий, печальный, одинокий вой. Казалось, кто-то выл совсем рядом.

Лора вскочила со стула. Мама кинулась успокаивать плачущую Грейс. Кэрри побледнела и застыла на месте, широко раскрыв испуганные глаза.

— Это… это просто волк, Кэрри, — успокаивала ее Лора.

— Полно, полно, — сказал папа. — Можно подумать, будто вы никогда не слыхали волчьего воя. Не волнуйся, Каролина, хлев надежно заперт.

Последний человек уезжает