У сопки Стерегущей Рыси

— А что, Бублик у нас настоящий красавец! — улыбнулась мама.

Недда обнюхала его и высунула в улыбке язык. Она была согласна с мамой.

После того как унесли Бублика, наверное, нужно было с облегчением вздохнуть: эпопея со злополучным чемоданом наконец окончилась. Но какая-то грусть не покидала нас. Ведь, кроме забот и грязи, было ещё что-то — что-то тёплое и светлое, ушедшее теперь из нашей жизни вместе со щенками из чемодана. Они нуждались в нашем участии и нашей защите, но ведь и мы, не отдавая в этом себе отчёта, были благодарны им за их любовь и преданность нам.

Прошёл, наверное, год с тех пор, и мы как-то зашли к режиссёру посмотреть на Бублика. Нас встретил очень ладный пушистый пёс. Теперь его звали Антракт. Он встретил нас с весёлой снисходительностью уверенной в себе и любимой хозяйской собаки. Но мы не были на него в обиде за его забывчивость.

Длинноногий, с короткой шерстью Черныш, живущий у нашего слесаря, часто появлялся во дворе. Он всегда узнавал меня и Недду, которая тут же начинала играть с ним в догонялки. А когда мы пришли навестить самого первого щенка, из-под крыльца раздался злобный лай. Третий брат Черныша и Бублика-Антракта вёл себя как настоящая сторожевая собака.

У каждого из них была своя судьба, и нам хотелось верить, по-своему и по-собачьи счастливая…

Теперь, когда прошло много лет, вспоминая об этой истории, я думаю: «А что, если бы мне сейчас встретились эти щенки, принесла бы я их домой?» Да, наверное, принесла бы, отвечаю я сама себе. Но странно, с тех пор как я выросла, мне уже не встречаются раненые птицы и потерявшиеся щенки. Быть может, мы, взрослые, занятые своими делами и вечно куда-то спешащие, просто разучились замечать многое, что происходит вокруг нас?

ЗОБАРА

Как-то мама рассказала мне, что, когда я была совсем маленькая, только-только научилась ходить, со мной произошёл случай, который, как ей теперь кажется, и определил в дальнейшем моё более чем неравнодушное отношение к лошадям.

Однажды летним вечером, когда светила яркая луна, мама вышла со мной за ворота нашего дома проводить гостей. У забора стояла запряжённая в телегу лошадь — наш сосед работал возчиком. И когда мой взгляд случайно упал на землю, я увидела огромную, чёрную, искривлённую неровной дорогой и потому уродливую тень лошади. Я в ужасе схватилась за маму руками и закричала от страха. Я ревела так долго и отчаянно, что мама совсем перепугалась, решив, что я могу сделаться заикой. И уж в чём она была абсолютно уверена — это в том, что я буду бояться и не любить лошадей.

Я не сделалась заикой. И чем старше становилась, тем более сильным становился мой интерес к лошадям. Я рисовала только лошадей. Я вырезала лошадей из всех журналов и даже книг. У меня была большая рыжая лошадь из папье-маше на колёсиках и множество других лошадок — резиновых, пластмассовых и даже тряпичных. Я бегала за каждой городской лошадью, которых было ещё тогда немало. И самой страстной мечтой моего детства была мечта сесть на лошадь верхом.

В девятом классе я сдружилась со своей одноклассницей Танькой Зотовой. Худая, остроносая, с короткими русыми волосами, она была одной из наших классных «знаменитостей». Танька была отчаянным собаководом, её овчарка Линда вот уже который год завоёвывала звание чемпионки на соревнованиях по служебному собаководству, к тому же была какой-то сверхпородной и за все свои достоинства увешана медалями. У меня тоже была овчарка, отнюдь не выдающаяся, но это не помешало нам с Танькой довольно тесно сойтись на почве любви к собакам и животным вообще.

Я считала в душе, что Линда очень похожа на свою хозяйку — такая же тощая, некрупная, вечно куда-то рвущаяся. И, сделав такой вывод, я взглянула со стороны на собственную собаку, пытаясь отыскать в ней черты сходства с собой. Увы, я была невысокого мнения о некоторых качествах моей собаки…

Раньше Танька говорила, что хочет стать дрессировщицей хищников и будет после восьмого поступать в цирковое училище. Но потом раздумала и пошла в девятый.

Через несколько дней после начала занятий Танька сказала мне:

— Всё, теперь решено. Я буду наездницей!

— Что?! — поразилась я. Понятно, что сердце у меня ёкнуло и во рту стало сухо.

— Ну да, а что? Получу аттестат и поеду. В Воронежской области есть училище. Я узнавала. Да, слушай! Пошли со мной на ипподром, а то мне одной скучно. Пойдёшь?

— Спрашиваешь! — воскликнула я.

Мы не любили откладывать дела на завтра и сразу же после уроков поехали на ипподром. В троллейбусе, задумчиво глядя на проплывающие за окном улицы, Танька сказала:

— А Линде теперь, видимо, придётся поскучать!

Я никогда не бывала на ипподроме. Он представлялся мне огромным, шумным и сверкающим. С грохотом качалок, звонким ржанием лошадей, гортанными криками жокеев… И когда мы вошли в молчаливый пустынный двор за низким забором, мне показалось, что мы ошиблись, забрели не в те ворота. Гнедая лошадь бродила по двору, шумно вздыхая и подбирая разбросанные клочки сена. Изредка она била копытом о землю, вспугивая стайку Воробьёв, облепивших большую кучу навоза.