У стен Ленинграда

— Вам не кажется, что этот молодчик мог действовать в паре с ульяновским? Возможно, что он потерял с ним связь и хотел проверить, в чем дело. Нужно уточнить.

Старший лейтенант приказал своему связному Викторову и мне сопровождать пленного к месту, где лежал убитый.

Пленный мельком взглянул на лицо радиста и, обратившись к Викторову, спросил:

— Как он сюда попал? Это же радист нашего полка…

— Не могу знать… Вот если бы вы спросили, при каких обстоятельствах он убит — дело другое. Вы что, вместе с ним служили? Он тоже коммунист?

— Нет, но он был хороший малый.

— У вас нет никаких документов? Докажите, что вы коммунист. Нет даже солдатской книжки?

— Книжка у командира роты. У меня не было времени взять ее, я очень спешил.

— Чтобы установить причину, почему замолчала рация вашего направления?

— Да, но это было лишь предлогом, иначе как бы я перешел на вашу сторону?

— И рацию захватили тоже для предлога?

Слушали немца и не знали: верить ему или нет. Возможно, он назвался коммунистом, чтобы спасти свою шкуру.

Позже я узнал, что в штабе дивизии его разоблачили как опасного вражеского лазутчика.

…Из разведки возвратился командир отделения Акимов. Он подбежал к командиру роты и доложил:

— Восточнее нас двигаются немцы. Сколько их, установить не удалось. Идут растянутой цепочкой.

— Ведите наблюдение, — приказал старший лейтенант, — а мы решим, что делать.

Акимов скрылся в лесу.

— Обстоятельства осложнились, — сказал Круглов, обращаясь к политруку. — Убьешь одних, другие скроются в лесу. Бой затянется на неопределенное время, а это нам крайне невыгодно.

Командир роты заметно нервничал.

— Противник изменил свою тактику, придется и нам менять свою. Пропустим немцев к подножию возвышенности — там пореже лес — и атакуем с тыла, сказал Круглов командирам взводов. — Отрежем им путь к отступлению и уничтожим прежде, чем подойдут более крупные силы.

Наши стрелки были разделены на две группы и укрылись в кустарниках.

Фашисты шли с большой осторожностью, все время останавливались, прислушивались к лесному шуму. И вот опять те же бледные лица, те же блуждающие глаза. Ноги у солдат, словно палки, торчат в широких голенищах коротких сапог.

Когда мимо нас прошел последний вражеский солдат, замыкавший цепочку, мы по команде старшего лейтенанта открыли огонь. Укрываясь за деревьями; немцы оказали яростное сопротивление, но, зажатые нами с двух сторон, были уничтожены. На этот раз без жертв с нашей стороны не обошлось.

Как только было покончено со второй группой противника, Круглов быстро повел роту к грунтовой дороге, где мы должны были встретиться с остальными ротами нашего батальона. Но не успели мы отойти от места стычки с немцами, как с высоты застрочили станковые пулеметы. Огонь велся не в нашу сторону, но куда — мы не могли установить.

Круглов приказал командиру взвода Викторову:

— Немедленно пошлите людей узнать, кто на возвышенности! Если противник опередил нас, в бой не вступать и возвратиться обратно.

Командир опустился на колено, достал карту и еще раз уточнил местность вокруг лесных холмов. Красноармейцы сидели и лежали на траве, вполголоса переговаривались, курили.

Пулеметы на высоте вели огонь с прежней яростью. Неужели немцы завязали бой с ротами нашего батальона? А где же разведчики Петрова? Почему нет связного от него?

Эта неясность тревожила не только командира, но и каждого бойца. Мы знали, что в лесу одна минута может решить успех дела или же обречь его на полный провал.

Вскоре Викторов сообщил, что наш батальон принял бой с немцами на склоне высоты. Взвод Петрова ведет наблюдение за грунтовой дорогой.

Старший лейтенант Круглов как будто только и ждал этого сообщения. Быстро сунув карту в планшет, сказал:

— Идем к грунтовой дороге.

Прибежал связной от командира взвода Петрова.

— Разведка противника продвигается по опушке леса в сторону грунтовой дороги, — сообщил он. — Что прикажете, обстрелять или пропустить?

— Пропустить разведку, ждать подхода более крупных сил. Вы, политрук Васильев, пройдите во взвод Владимирова, вас будут сопровождать Сидоров и Пилюшин. Если что случится, ищите меня во взводе Викторова. А с разведкой расправимся позже.

Взвод Владимирова располагался у большой лесной поляны, которую грунтовая дорога разрезала на две равные половины. Командир взвода находился в центре расположения стрелков, в нескольких метрах от дороги. Васильев лег рядом, возле молодого, но смелого и опытного снайпера Борисова. Здесь же, в пяти метрах от нас, лежал его напарник Синицын.

— Ну рассказывайте, как тут у вас дела? — обратился к ним политрук.

Борисов посмотрел на своего друга Синицына, с которым не расставался ни в часы отдыха, ни во время боя:

— У нас все в порядке, товарищ политрук, вот только подойдут поближе всыплем им по первое число!

— Ну а если их окажется много, что тогда?

— Не отступим, товарищ политрук. Здесь, в лесу, за танк не укроешься, а за деревом найдем. Другое нас тревожит, товарищ политрук: Ленинград уже близко.

Наступила тяжелая минута молчания.

Тишину нарушил Синицын: