У стен Ленинграда

— Тяжело вам воевать, родимые… Но и нам нелегко, ой, как нелегко… Вот пробираюсь к Ленинграду с внучками. Отец их на фронте, а мать погибла при бомбежке.

Вдали прогремели артиллерийские залпы, старуха поспешно взяла за руки девочек, кивком головы простилась со мной и быстро-быстро зашагала к лесу. На проселочной дороге люди тоже заторопились, в испуге оглядываясь назад.

У станции Волосово я встретил необычное шествие: впереди шли вооруженные дробовиками и вилами два дюжих старика и несколько женщин; за ними четыре заросших волосами грязных немецких солдата тащили малокалиберную пушку с длинным стволом. Сзади эту группу замыкали две подводы, груженные ящиками со снарядами. Вокруг двигалась гудящая, как потревоженный улей, толпа женщин и детей. К этому необычному шествию присоединялись идущие на фронт красноармейцы. Я тоже примкнул к толпе.

В поселке остановились. Откуда-то появился пустой ящик из-под снарядов. На него взобралась возбужденная молодая женщина. Она гневно посмотрела на солдат, тащивших пушку.

— Товарищи! — крикнула женщина. — Вот они, «герои» Гитлера. Он их бросил к нам на парашютах. Прятались днем в копне сена, как мыши, а ночью обстреливали наши деревни, дороги. Хотели панику навести.

Красноармейцы переговаривались между собой:

— Лихая баба!

— А старики — дубы могучие…

— Интересно, как же они их поймали?

Точно угадав мысли присутствующих, женщина обратилась к одному из стариков:

— Дядя Михей, расскажи товарищам, как ты выследил этих гадюк.

Кряжистый — сажень в плечах, — белый как лунь дядя Михей, смущенный вниманием, переминался с ноги на ногу.

— Да что же тут рассказывать, — тихо проговорил он. — Любой бы это сделал… Еще не светало, только-только пропели первые петухи. Не спалось, забота сердце глодала: как будем жить, если немец придет? Вышел на чистый воздух. Лес молчал. Пошел к ручейку, думаю, посижу. И тут в аккурат громкий такой выстрел. Думаю, кто же это стреляет? Перебрался по доске через ручеек, вышел на лужайку, что у овражка. Копна как стояла, так и стоит. Собрался уже идти обратно в свою лесную избушку, но вдруг как блеснет огнем из копны, как вдарит. Эге, думаю, здесь дело нечистое, свои не будут по копнам прятаться и по ночам куда-то палить. Быстро, значит, что было сил побежал на деревню, поднял народ. На рассвете подошли овражком и схватили.

Дядя Михей окинул лазутчиков презрительным взглядом:

— Трусливый народишко, — одним словом, паскуды!.. Собираясь уходить, я неожиданно увидел в толпе сержанта Акимова. Он тоже меня заметил. Акимов подбежал ко мне и чуть не сбил с ног.

— Дружище! — тискал он меня. — Вот встреча! Жив, здоров? Это хорошо! А мы о тебе часто вспоминали.

Акимов — молодой, стройный, хорошо сложенный мужчина, с благородными чертами чуть продолговатого лица. Товарищи любили сержанта, и все, даже командиры, называли его тепло, по-дружески «наш Акимыч».

По своей натуре Акимов был веселым и остроумным человеком, а в бою расчетливым и умелым воином. Особенно уважали его за то, что Акимыч, где бы он ни был, никогда не оставлял в беде товарища.

— Ну, а ты какими судьбами очутился здесь, в глубоком тылу? — спросил я сержанта.

— Какой тут тыл, только что пули не свищут, а осколков хоть отбавляй.

На опушке леса мы уселись на траву. Акимов поставил меж колен винтовку, снял с головы пилотку, вывернул ее вверх подкладкой и тщательно вытер вспотевшее лицо.

Отдохнув немного, мы вышли на дорогу и к вечеру благополучно добрались до расположения нашей роты. Встреча с боевыми друзьями была шумной: объятия, крепкие поцелуи.

За время войны я не раз прощался со своими товарищами. Расставание было всегда печальным, будто терял самое дорогое. Но зато возвращение в боевую семью было радостным, хотя кругом ходила смерть.

Я доложил командиру роты о своем возвращении из госпиталя. Круглов, улыбаясь, крепко обнял меня:

— Очень рад, что ты вернулся. Ведь нас, старичков, маловато осталось. Старший лейтенант о чем-то вспомнил, взял меня под руку: — Пойдем сейчас к комбату. У него для тебя есть подарок. — И показал рукой на левую половину моей груди.

Бой за лесную возвышенность

Наши оборонительные рубежи в районе станции Волосово отделял от противника густой смешанный лес.

В шесть часов утра вражеская артиллерия и авиация начали обстрел и бомбардировку станции. Наши артиллеристы и летчики в свою очередь вели огонь и бомбили расположение противника. Эта дуэль продолжалась в течение первой половины дня. Пехота и танки обеих сторон в бой не вступали.

В лесу действовали мелкие группы разведки. Особый интерес противник проявлял к лесным холмам, которые лежали впереди наших позиций. Этот интерес для нас был понятным. Завладев этими холмами, противник мог обстреливать из пулеметов и минометов наши тылы вдоль и поперек на несколько километров. Рубежи, занимаемые нашими войсками, были видны с сопок так же, как видна, например, черная нитка на белой ткани. Бой за станцию Волосово и начался именно в районе этих лесных возвышенностей.