У стен недвижного Китая

Тот переводит. Маршан, очень довольный, благодарит меня и приглашает на другой день обедать к себе. Там мы и условились о дальнейшем путешествии. Порешено было на том, что он приезжает 9 февраля в Порт-Артур, и оттуда мы вместе едем в Харбин. Заезжаем в Хабаровск к генералу Гродекову. Я – откланяться генерал-губернатору, а он – представиться. Оттуда едем взглянуть на Владивосток. А затем через Никольск-Уссурийск, Харбин, Иркутск, Москву в Петербург. Приглашая Маршана ехать со мной, я никак не предполагал, что по всему пути, от Артура до Петербурга, ему будут оказывать овации и встречи. Повторяю, хотя я и читал что-то о Маршане, но решительно не помнил, что именно, где и когда.

В Инкоу я расстался с моим милым спутником, есаулом Кениге. Он поехал к себе в Мукден.

На этот раз в Инкоу я обрел великое чудо. Надо сказать, что когда я ехал в Пекин, то спрашивал у моего приятеля Титова и у других, нет ли чего достопримечательного здесь посмотреть. Все они ответили в один голос, что кроме лавок, складов, вида на реку, ничего нет особенного. Вдруг теперь за обедом у начальника движения, капитана N, слышу, кричит мне тоненьким голоском толстый солидный военный врач Троицкий, очень добродушный.

– Полковник, полковник, помните, прошлый раз вы спрашивали, нет ли чего посмотреть интересного в Инкоу! Ну, так вот я и нашел вам просто удивительное здание. – И на его полном рыжем бородатом лице так и горело желание поскорей показать мне эту диковину.

– А где же оно? – спрашиваю.

– Да в городе, – поедемте завтра пораньше, ежели желаете. Стоит взглянуть! Это биржа кантонских купцов.

Решаем ехать. Чуть наступило утро, – отправляемся. Кроме доктора и меня, едут еще есаул Кениге и штабс-капитан железнодорожного батальона Алексеев, милейший и добрейший господин. Капитан Алексеев был фотограф-любитель, и потому взял с собой свой аппарат. Переезжаем Ля-о-хе по льду на двуколках и едем городом. Кривуляем, кривуляем и, наконец, останавливаемся в узеньком переулке у ворот. Стучим. Отворяют два китайца, в меховых шапочках и кофтах. Кланяются, приседают и ведут нас вовнутрь построек. Идем из домика в домик, из двора во двор, и вдруг – я вижу перед собой невысокое здание поразительной красоты. Архитектура обыкновенная, но наружная отделка изумительная. Весь гребень крыши, или, как у нас называется, конёк, представлял из себя кружево, сделанное из фарфора. Углы, карнизы, фронтоны, двери, косяки – все украшено и отделано фарфором самой тонкой работы. Трудно было сказать, где находился гвоздь этой отделки, – что самое лучшее? Оставалось только удивляться.

Но больше всего понравились мне круглые барельефные изображения на дверях. На них представлен был какой-то поединок-турнир китайцев. Затем неподражаемо хороши были украшения вокруг окон. Всматриваюсь в них пристально и вижу, что все они сделаны из битого фарфора. Бесчисленное количество кусочков, – синего, красного, зеленого, розового и других цветов, искусно подобраны и составляли одно целое. Пока мы стоим и любуемся, солнышко поднялось из-за крыши дома, отразилось на блестящем фарфоре и заиграло радужными цветами. Я стою и не могу налюбоваться. Много видал я в Китае разных чудес, и в Гирине, и Мукдене, и в Пекине, но такой роскоши не приходилось встречать. Каждому проезжающему через Инкоу советую заглянуть на Кантонскую биржу. Я искренно благодарю доктора Троицкого и прошу его непременно показать эти постройки полковнику Маршану, который должен был на днях проехать здесь. Капитан Алексеев в скором времени прислал мне прилагаемые при сем фотографии с этих построек.

В Порт-Артуре вторично являюсь к адмиралу Алексееву и докладываю о том, как я съездил в Пекин. Между прочим говорю, что на днях приедет сюда полковник Маршан, с которым мы едем вместе в Петербург.

– Пожалуйста, приезжайте с ним. Пообедаем вместе, – радушно говорит он.

Палаты адмирала Алексеева ярко освещены. В обширном зале накрыт парадный стол на 40 человек. Всё высшее начальство города, генералы, адмиралы, начиная с самого хозяина, все с нетерпением дожидаются почётных гостей, полковника Маршана со спутниками. Он вчера приехал и сегодня представлялся командующему войсками. А вот и Маршан, стройный, худощавый, держится прямо. За ним майор Жермен, усатый, с гладко бритым подбородком, дальше капитан Соваж, высокий блондин, с небольшой рыженькой бородкой. Хозяин любезно встречает гостей. Музыка играет «Марсельезу». Гости садятся за стол. За жарким подано шампанское.

– A la santе́ du colonel Marchand et de ses compagnons, le commandant Germain et le capitaine Sovages.[37] Ура! – провозглашает хозяин и подымает бокал.

«Ура! Ура!» – перекатываются по зале сорок голосов. За Алексеевым говорит речь Маршан. Говорит хорошо, слова его тоже покрываются криками «ура». Обед проходит оживленно.