У стен великой Намазги

Смените декорации — и вы легко себе представите вместо охотника с двустволкой или винтовкой джейтунца, спрятавшегося в камышах или тугаях Карасу с луком (именно с луком: размахивать в засидке пращой— значит наверняка распугать всю дичь).

Даже в начале XX в. в подгорной полосе было еще так много джейранов и куланов, что их стада, по словам Б. И. Масальского, иногда можно было видеть даже из окон проходящих поездов. Уж наверное, в VI–V тысячелетиях до н. э. этих копытных насчитывалось не меньше, а больше и к тому же они были, естественно, менее осторожны. Можно поэтому предположить, что джейтунскому охотнику, хорошо знающему все водопои на Карасу, ничего не стоило подстеречь джейранов и убить одного или нескольких за ночь.

В. М. Массон также полагает, что джейранов и куланов били на водопоях. Однако он пишет: «Много при такой охоте не добудешь. Следует поэтому предполагать существование облавной охоты, носившей коллективный характер»^{60}. С этим трудно согласиться, ибо именно облавная охота, как уже говорилось, в условиях Джейтуна не могла быть особенно добычливой. Более добычливой была скорее всего именно ночная охота у водопоев, так как при охоте с луком из засидки звери пугались меньше всего: охотника они не видели, громкого звука выстрела (как при ружейной охоте) не было. Если бы джейтунцы к тому же разместили своих стрелков сразу в трех-четырех местах, то джейраны (или куланы), убежав от одного из них, непременно напоролись бы на другого. И у нас нет никаких оснований предполагать, что джейтунские егеря не могли до этого додуматься…

Далее, если кости джейранов обильны на всех поселениях, то из этого вовсе не следует, что их туши поступали туда сразу в большом количестве: можно ведь стрелять животных в течение круглого года по одному-двум за ночь — и их кости все равно будут преобладать на поселении. Видимо, большое число костей вызывает у археологов представление об облавах и массовых избиениях копытных, т. е. создает своего рода психологический барьер в восприятии материала.

Даже если облавная («коллективная») охота и существовала, она могла проходить лишь в холодное время года. Можно предположить, что несколько опытных загонщиков осторожно, медленно нагоняли джейранов на спрятавшихся в укрытиях (скажем, в зарослях саксаула или на опушке тугаев) стрелков, которые успевали уложить нескольких (но явно не очень много) животных. Джейтунцы, наконец, могли ловить куланов и джейранов в различные ловушки, ямы, вырытые у тех же водопоев, но, думается, главная роль принадлежала все же активной охоте. И вот почему.

Анализируя состав костей, найденных на поселениях древних земледельцев Южного Туркменистана, Н. М. Ермолова отметила, что среди джейранов преобладали взрослые особи. А это возможно только в том случае, если велась активная охота, а не пассивная, т. е. при помощи ловушек. В самом деле, джейтунцам нужны были шкуры и мясо, поэтому они, естественно, стремились добыть крупных, взрослых животных. Это сравнительно легко сделать, сидя в засидке и выбирая жертву среди пришедших на водопой животных. Если бы охота велась преимущественно при помощи ям и ловушек, то среди добычи не было бы преобладания взрослых особей, ибо в ямы и ловушки попадали бы животные всех возрастов и размеров.

Куланов добывали, видимо, в основном на водопоях. Дело в том, что кулан — животное исключительно осторожное, обладающее превосходным зрением, слухом и обонянием. Подойти к кулану незамеченным, писал советский зоолог А. Г. Банников, ближе чем на километр почти невозможно^{61}. Даже в те времена, когда куланы были еще не столь пугливы, к ним, по словам Н. М. Пржевальского, все равно не удавалось подойти ближе чем на 500 шагов, и лишь на пересеченной местности изредка можно было подкрасться шагов на 200^{62}.

Поэтому-то коренное население евразийских степей и охотилось на куланов или у водопоев, или с помощью конных загонщиков. Одна такая охота ярко описана Н. Н. Каразиным. Он участвовал в завоевании Туркестана и в экспедициях Географического общества, был отличным рисовальщиком и плодовитым писателем, неутомимым путешественником и охотником. Н. Н. Каразин побывал во многих районах Средней Азии и Казахстана, в том числе и на Иссык-Куле, где в его честь местный бай устроил охоту на куланов^{63}. В ней участвовали около 20 загонщиков на лошадях и большое число конных охотников. В результате утомительной и опасной охоты они убили и взяли живьем 15 куланов. При этом один человек погиб и одна лошадь была искалечена.