У стен великой Намазги

В 1886 г. генерал приступил к делу, начав с двух холмов (северного и южного), расположенных у железнодорожной станции Анау, к востоку от Ашхабада. Используя, как принято ныне говорить, свое служебное положение, генерал приказал солдатам рыть траншею через северный холм. Однако вместо ожидавшихся прекрасных произведений искусства, великолепных изделий из серебра и золота солдаты стали лопатами выбрасывать на поверхность какие-то черепки, каменные орудия, кости людей и животных… Не найдя царских захоронений, А. В. Комаров прекратил раскопки, о которых затем опубликовал краткое сообщение в «Туркестанских ведомостях». Следует заметить, что любознательный генерал так и не разобрался в характере памятника, который он столь решительно приказал разрезать траншеей.

Хорошо, что А. В. Комаров начал раскопки, но еще лучше, что он вовремя их прекратил. Дело в том, что велись они варварски. Это, собственно, не столько раскопки, сколько, по словам В. М. Массона, свидетельство беспомощности тех, кто их производил. Но в то же время несомненно, что генерал сделал и нечто полезное: обратил внимание ученых на псевдокурганы. Как-никак, а ведь именно комаровская траншея принесла обоим холмам всемирную славу.

В 1903 г. в Среднюю Азию приехал американский геолог Р. Пампелли. Он побывал на Анау и в обрезах комаровской траншеи собрал немного черепков расписных сосудов. В 1904 г. в Туркмению прибыла уже целая американская экспедиция во главе с тем же Р. Пампелли; в числе ее участников был опытный немецкий археолог Г. Шмидт. С разрешения русской Археологической комиссии экспедиция провела раскопки на обоих холмах Анау. Полученные материалы были затем изданы в США и долгое время оставались главным источником для изучения древнеземледельческих культур на юге Туркменистана, которые с тех пор стали называть анаускими.

Так холмы Анау получили мировую известность, которой они совершенно не заслуживают. Это небольшие, рядовые поселения древних земледельцев, не идущие ни в какое сравнение с такими крупными и богатыми в археологическом отношении памятниками, как Намазга, Кара-депе у Артыка, Геоксюр-I или Алтын. Но поселения Анау стали известны первыми — и этим все сказано…

Каковы же результаты работ экспедиции Р. Пампелли?

Главный итог — это создание стратиграфической колонки, которая давала представление о последовательности культур, их развитии и смене. Эти комплексы, или культуры, сменявшие друг друга во времени, получили названия Анау I А, Анау I Б, Анау II, III и IV, из которых наиболее древняя — Анау I А. Относятся они к эпохам энеолита (Анау I и II), бронзы (Анау III) и железа (Анау IV), а хронологически укладываются в промежуток времени от V тысячелетия до н. э. до IV в. до н. э.

Уже в эпоху Анау I жители поселения применяли орудия из меди, т. е. сделали важный шаг в развитии экономики, перейдя из века камня в век металла (джейтунская культура, как вы помните, была чисто неолитической). Воду для орошения полей жителям анауских поселений давал ручей Кельте-Чинар. Дома они строили из сырцового кирпича, занимались земледелием, скотоводством и охотой.

Абсолютный возраст анауских культур, который мы только что указали, получен не американской экспедицией (Р. Пампелли давал иные, неверные даты), а советскими учеными. Вообще раскопки были проведены на невысоком методическом уровне, толкование материала оказалось неглубоким, а то и просто неверным. Наиболее существенная ошибка — объединение различных археологических комплексов в один — Анау III. Но столь же несомненно, что работы Пампелли — Шмидта сыграли положительную роль, введя в научный оборот анауские культуры.

Как уже говорилось, самое существенное достижение экспедиции — создание той стратиграфической колонки, которая в течение нескольких десятилетий была ориентиром для всех изучавших далекое прошлое Туркмении. Но к середине века эта стратиграфия уже перестала удовлетворять ученых. Да и почему, собственно говоря, надо было ограничиваться данными, полученными лишь с захудалых поселений Анау? И вот после окончания Великой Отечественной войны советские ученые начинают активное изучение древнеземледельческих культур на юге Туркмении. Поворотный момент в этих исследованиях связан с именем Б. А. Куфтина.

В 1952 г. он приехал в Туркмению и в результате двухмесячных изысканий произвел подлинный переворот в представлениях о развитии культур древних земледельцев. «Главной задачей этих исследований, — писал Б. А. Куфтин, — было установить с первого же года наших работ в дополнение и взамен старой анауской новую стратиграфическую колонку для всего подлежащего изучению периода жизни оседло-земледельческого населения предгорной зоны Копетдага в эпоху энеолита и бронзы вплоть до становления классового общества»^{78}.