У страха глаза велики

— Веревка была очень грамотно зацеплена за связку двух старых аккумуляторных блоков — стояла эта конструкция на самом краешке верхней гаражной полки. Только дунь — и упадет. А с другой стороны веревочка цеплялась за новенькую машинку Кристины. Так что любой, севший за ее руль и решивший выехать из гаража, получил бы этой самой связкой аккурат в крышу над водительским сиденьем. Я, конечно, не спец по автозапчастям, могу туда-сюда ошибиться, но блок весит, сколько мне помнится, килограммов восемьдесят. Высота там почти три метра. А корпус современного автомобиля, как ты понимаешь, далеко не танковая броня. Я, признаться, не видел эту конструкцию до того, как она сработала, но веревочка была завязана грамотно, чем-то вроде шлюпочного узла, точнее, парочки таких узлов — в статике держит мертво, а только потяни, тяжелая штука падает, веревочка соскальзывает вниз и — мало ли что там валяется. Кто же знал, что Кристиночке вздумается за кончик потянуть. Вопросы будут?

— Значит, если бы она не споткнулась о веревку, эта груда железа…

— Ну, там далеко не только железо, иначе оно бы столько не весило.

— Не придирайся к формулировкам. Значит, если бы веревка не попалась Кристине под ноги, все это грохнулось бы на голову ей самой?

— Вероятно, — безразлично пожал плечами Борис свет Михайлович. Добрый он все-таки…

Укладывала полученную информацию в голове я долго. Боб успел за это время принести еще кофе и коньяку — вероятно, вид у меня был, как в рекламе чудо-витаминов, кадр «до приема», — потом помог какому-то юному спортсмену вернуть на место отлетевшее от скейта колесико, поинтересовался, не пожелаю ли я чего-нибудь съесть, я не пожелала, потом принес еще бутылку — не токайского, конечно, откуда бы ему взяться в крошечном кафе на набережной — «Монастырской избы», потом слегка повздорил с какими-то тремя бритоголовыми, которые решили, что девушка — то есть я — не удовлетворена тем, как за ней ухаживают, потом они вместе выпили на брудершафт у снабжавшей нас стойки — хотя вряд ли хотя бы один из этих лбов знал, что значит «брудершафт»… Примерно в этот момент я глянула на принесенную «Избу», мельком подумала — сопьюсь — и вернулась к кофе и размышлениям.

Как я ни сопротивлялась такому выводу, как ни пыталась придумать что-то другое, по всему выходило, что это Стас. Милый, неулыбчивый, патологически обязательный Стас, влюбленный во все, что ездит… Он технарь по духу и крови, он был единоличным хозяином гаража, в конце концов, у него были причины не любить Кристину. Только одно говорило в его пользу: когда Кристина попросила его «посмотреть, что с техникой», он не мог не помнить, что над его головой «висит» смертоносный груз. И чего же он тогда полез? Но аргумент этот был, увы, вполне крохотным. Чтобы обезвредить конструкцию, ему перед этим нужно было, как минимум, выставить Кристину из гаража. А если он сам вязал эти узлы, то знал, что в статике они абсолютно надежны. Вряд ли можно было предположить, что Кристина споткнется об веревочку.

Ладно, кто еще? В конце концов, гараж стоит открытым почти круглосуточно, а Стас не торчал там, как пришитый. Выждать и воспользоваться моментом мог кто угодно. Не встающая до сих пор с постели Ольга? Ну-ну. Зинаида Михайловна, устанавливающая тяжеленные блоки на краешке гаражной полки и вяжущая на них шлюпочные узлы — это зрелище выходило за рамки даже моей фантазии. Нина? Не знаю, про Нину невозможно сказать хоть что-то определенное. Герман? Обладая абсолютно свободным доступом в апартаменты Кристины, он мог бы — не вдаваясь в мотивы, которых у него, на мой взгляд, нет — тот же несчастный случай устроить значительно проще. Боб? А вот это — запросто.

О господи! Неужели меня угораздило влюбиться в убийцу? Зато какого! — ехидно констатировал внутренний голос. Ну надо же! Черт знает как расталкиваю его на предмет уже проснуться и чего-нибудь посоветовать, а он — внутренний, называется! — дает о себе знать, когда конюшню уже открыли и лошадей увели.

Неужели Боб?..

Сколько уже дожидаюсь, чтобы мужик попытался наконец перейти к более активным действиям, а тут вдруг обнаруживается, что активные действия могут оказаться вовсе не теми, которых я дожидаюсь…

Или Злодеем все-таки был Стас, который сегодня попался в собственную ловушку?

— А Стас знал, что он его сын? — спросила я у Боба, который уже распрощался с бритоголовой командой и, сидя рядышком, глядел на меня, увы, отнюдь не влюбленно. Примерно так ветеринар смотрит на кота, которого принесли кастрировать: чем так издеваться над животиной, не лучше ли сразу усыпить.

— Мог. Хотя уверенности нет.

— А Зинаида Михайловна?

— Она же не слепая. Ты и то догадалась.

— Ну… Я догадалась после того, как она мне намекнула, что Стас — сын Нины. И то не напрямик, а так, вскользь… Ты сам-то как узнал?

— Да я уж и не помню, давно дело было.

— И ничего не сказал Герману?