У Судьбы на поводке

– Кать, извини, я не то хотел …

– Пошел вон из моего дома.

Самое страшное – это ее голос. В нем больше нет эмоций, только равнодушие и арктический холод. Смотрит пустым взглядом сквозь меня.

– Катя, я действительно…

– Я сказала – пошел вон! Или я сейчас полицию вызову.

Если я сейчас уйду, мы так ничего и не решим, расстанемся еще более заклятыми врагами, чем были до этого. Но кажется, у меня нет сейчас другого выхода. Придется временно отступить, на пару дней. Потом Катя остынет и мы спокойно поговорим.

– Катя, я сейчас уйду. Но я хочу, чтобы ты знала – я не имел в виду того, что ты подумала. Я дурак – ляпнул, не подумав.

– Убирайся отсюда, мне не нужны твои жалкие оправдания.

Я выхожу из гостиной, в прихожей встречаю Даньку – он увлеченно играет новой машиной, гоняя ее по всей квартире.

– Дядя Дима, вы уже уходите?

– Да, Даня, мне уже на работу пора ехать. Как тебе машина, понравилась?

– Да, очень! А вы еще придете к нам?

– Обязательно приду.

Мой сын обращается ко мне на «вы», с ума сойти можно! Я согласен с тем, что нельзя так вот сразу в лоб заявить ребенку: «Я твой папа», но что же нам делать? Вижу, что Катя начинает нервничать, ждет не дождется, когда я уйду – наверное, боится, что я сейчас Даньке что-то не то ляпну.

Я надеваю куртку и выхожу на лестничную клетку. Оборачиваюсь.

– Катюш, мы на этом не закончили. Я вернусь и мы все обсудим, хорошо?

– Нет, не хорошо. Я бы предпочла тебя больше никогда не видеть. Кстати, может быть, все-таки скажешь мне, кто такой Нефедов?

Она издевается, что ли, надо мной?

– Ну раз ты настаиваешь, скажу, конечно. Игорек Нефедов – тот мажор на синем «Чероки», у него еще такой же придурочный дружок Паша Черкасов был. Честно говоря, до сих пор не могу понять, что ты в нем тогда нашла.

Вдруг вижу, что Катя бледнеет, на ее губах выступают бисеринки пота, а руки начинают мелко трястись. Она пятится в прихожую и пытается захлопнуть дверь, но я не позволяю ей этого. Я уверен, что ей стало плохо после упоминания про Нефедова – похоже, она и правда не знала его фамилию.

Я подхватываю Катю на руки в тот момент, когда она начинает сползать на пол. Кажется, это становится нашей традицией. Усаживаю ее на скамеечку в прихожей.

– Катя, что с тобой? Давление? Сердце? Воды принести?

Я в панике, я не знаю, чем можно помочь. Расширенные зрачки, бледное лицо – да что с ней такое?

Постепенно она приходит в себя – румянец возвращается на щеки, Катя делает глубокий вдох, затем выдыхает и говорит:

– Со мной все в порядке, ты можешь идти. Спасибо за помощь, но лучше будет, если ты уйдешь.

Да что же это такое?! Ну совершенно невозможно с ней разговаривать.

Дальнейшие попытки наладить контакт ни к чему не приводят – Катя как упрямый ребенок отказывается со мной разговаривать, на все вопросы отвечает только одной фразой:

– Я прошу тебя уйти.

В конце концов, я сдаюсь и ухожу, всерьез обеспокоенный Катиным здоровьем.

Кстати, забыл спросить у Кати, кто из моих друзей посмел назвать моего ребенка «ублюдком»? Да и вообще, еще много о чем хотел ее расспросить, но наш разговор куда-то не туда повернул и я не успел. А теперь она замкнулась в себе окончательно.

Придется все-таки наведаться к Светке, благо теперь у меня есть ее новый адрес.

19

Дима

Настоящее время

Город готовится встретить Новый год, до которого осталось несколько дней – деревья сверкают разноцветными гирляндами, в скверах и парках праздный народ рассматривает световые инсталляции. По пути к Светланиному дому встречаю целую толпу Дедов Морозов и Снегурочек – они рассаживаются по машинам – спешат поздравить народ с Наступающим Новым годом. Настроение постепенно идет в гору, наверное, так влияет предпраздничная атмосфера, царящая вокруг. Кто бы что ни говорил, а Новый год для большинства россиян – это самый что ни на есть народный праздник, ни один другой не дотягивает до новогоднего размаха. Это пора ожидания чуда и возвращения в детство – в то время, когда чудеса являлись чем-то само собой разумеющимся.

У нужного мне дома несколько мальчишек лепят снеговика – почти забытая в наше время зимняя детская забава. Снеговик у них получается слегка кособоким, но зато очень милым и даже франтоватым – на голове у него соломенная шляпа, на месте глаз черные солнечные очки, а в качестве носа традиционная оранжевая морковка. Снеговичок похож на слегка подгулявшего курортника, магическим образом перенесшегося с какого-нибудь пляжа Майами в заснеженную Сибирь.

Проникаю в подъезд под предлогом доставки цветов, звоню в дверь Светкиной квартиры. Хозяйка открывает дверь и разглядывает меня недоуменно.

– Вам кого?

– Света, привет. Не узнаешь?

Она внимательно вглядывается, затем произносит сакраментальную фразу:

– Посмотрите, какого красивого дяденьку к нам примело! Какими судьбами? Откуда адрес знаешь?

Ехидство так и сочится из каждой фразы. Подозреваю, что и здесь я – персона нон грата. Но попытаться-то стоит.

– Света, мы можем где-то спокойно поговорить?

– О чем?

– О Кате и о Даньке.

Прищурившись, Светлана протягивает:

– Ах вот оно что! А что это ты вдруг заинтересовался ими?