У свободы цвет неба (СИ)

   За восемь длинных сааланских дней Исиан успел изучить расстановку сил в следственной группе и характеры настолько, чтобы понимать цели и интересы каждого. Агуане, самая незаметная, была, как и он, чьим-то наблюдателем. Следователь Итчи разрывался пополам между желанием сохранить хорошее отношение своего магистра и выслужиться перед маркизом да Шайни. Монахини жалели подследственную и пытались понять, как к ней все-таки относиться. Не особенно успешно. Эрве и Вейен пытались поделить игрушку, не поссорившись. Вейлин очень активно хотел реванша и прямо рвался его получить, то и дело выпрыгивая с вопросами и предложениями разной степени уместности и осмысленности. К сожалению, избавиться от него не представлялось возможным: он переводил подследственной некоторые вопросы и комментировал часть ее ответов следователю.

   Сама подследственная выглядела воплощенным терпением. Когда следователи разложили по столу пару белья из ее вещей и уничтожили магией, у нее даже бровь не дрогнула. Она продолжила так же спокойно отвечать на вопросы о том, зачем нужно было об этом молчать и что ей не позволило признать очевидное. Услышав ее объяснение причин молчания, Исиан сосредоточился и приготовился. Женщина шла прямо в ловушку, расставленную маркизом. Было очевидно, что сейчас, признав, что она не может поверить в очевидное, пока не понимает его причин, она будет вынуждена признать, что это не первый случай - и дальше из ее памяти потащат весь ряд забытого, не увиденного, признанного незначимым и принятого как есть. А потом спросят про ее собственные действия.

   План маркиза испортил досточтимый Вейлин. У переводчика, видимо, подошел к концу его невеликий запас терпения, и он разразился длинной обвинительной речью, в которой упомянул и неудачную беременность Полины, и ее развод, и ночные танцы, и попытки посвятить князя в традицию, не имеющую к христианству никакого отношения.

   - Ты поклонялась греческой Гекате и пыталась вовлечь в это наместника! - закончил он, торжествующе глядя на женщину.

   - Гекате? - переспросила удивленная Полина. - Почему именно ей?

   - То есть с тем, что ты предала своего бога и обратилась к старым богам, ты согласна, - удовлетворенно улыбнулся Вейлин.

   Полина пожала плечами.

   - Не грешат одни мертвые. Я могу только надеяться на Его милосердие, но не жду его, потому что это я обязана Господу, а не он мне. Я знаю, что грешна и достойна ада, обсуждать тут нечего. Но почему из всех известных тебе имен богов ты выбрал именно это? Я ведь и гневалась, и мстила, и говорила злое, была тщеславной и любила наряжаться и украшать себя.

   - Это все мелочи, - пренебрежительно махнул рукой Вейлин. - Об этом договаривайся со своим богом сама. Кстати, он не бог, а пророк, поскольку был сперва рожден, а потом и убит, но твой вопрос не о нем. Заметь, и здесь он тебе не так интересен, как ты сама.

   - Заметила, - кивнула женщина. - Так ты ответишь или продолжишь спрашивать?

   - Отвечу, - хищно усмехнулся досточтимый. - Слушай же. Да, маркиз не нашел в твоей памяти ни одного случая, когда ты призывала женщин убить дитя во чреве, но ты показала пример того, что так можно сделать - и быть после этого довольной жизнью. Да, он не нашел за тобой также и призывов к расторжению дурного брака, но ты своим примером показала, что это возможно. Тогда как ваша традиция предписывала тебе оставить все свои дела после свадьбы и заниматься делами мужа. Разве ты последовала этому предписанию? Ты разрушила свой брак намеренно и последовательно и убила ребенка, зачатого в браке, своим непослушанием мужу. Разве так должно поступать христианке?

   Полина молчала. Вейлин улыбнулся с чувством превосходства и продолжил:

   - И как переносить справедливые упреки и поношения за такое поведение, ты тоже показывала не раз. Тебя злословили, а ты, вместо того, чтобы скрыть лицо и нести свой стыд, продолжала работать. Тебя позорили, а ты делала вид, что не слышишь, и получала выгоду от торговли. Тебя в лицо называли негодной женщиной, увечной и нежеланной, а ты смеялась и шла танцевать вместо того, чтобы лить слезы над своими проступками. Твой бог должен был наказать тебя, почему он не сделал этого? Возможно, ему просто нет до тебя дела, потому что ты предала его? Что ты молчишь?

   Полина глядела досточтимому в лицо, не произнося ни слова. Он не смог молчать дольше трех вдохов и развил свою гипотезу.

   - Но ты не оставлена, о тебе очевидно заботится чья-то невидимая рука. Смотри-ка. Твои враги покрыты позором, твои противники изгнаны, мужчина, отвергший тебя, негодную жену и мать-детоубийцу, утешается сочувствием твоей матери и вниманием случайных подруг. Но что ты дала друзьям и поклонникам? Только быструю и легкую смерть! Ну, - закончил он торжествующе, - кто, кроме греческой Гекаты, мог дать тебе силы для этого?