У свободы цвет неба (СИ)

   - А что тут вспоминать, - хмыкнул Рудой и заговорил как по писаному. - В восемьдесят седьмом году премьер-министр Туниса стал президентом, воспользовавшись специфической конституционной нормой, и правил вполне успешно до, кхм, своего второго брака. Вторая его жена вместе со своей семьей стала центром коррупции в стране, и за восемь лет ситуация дошла до полного взаимонепонимания власти и народа. Так шло до две тысячи одиннадцатого года. В том году после рядового инцидента, самосожжения одного лоточника без лицензии по итогам стычки с полицией из-за тележки овощей, начались массовые протесты...

   Иван Кимович осекся и некоторое время молча смотрел в пространство. Потом хрипло сказал:

   - Твою-то мать, а.

   Батя еле заметно усмехнулся:

   - Дальше.

   - А дальше, - вздохнул Рудой, - президента отстранили и власть приняли оппозиционеры, которые за два года сделали из беспорядка полный бардак. Но кровопролития не последовало, потому что был создан так называемый "квартет национального диалога". Туда вошли головной профсоюз страны, торгово-промышленная конфедерация, ассоциация адвокатов и лига по правам человека. По итогам переговоров, проведенных "квартетом", было сформировано внепартийное правительство, которое еще за год подготовило страну к парламентским и президентским выборам. "Квартету" удалось убедить правителей, пришедших к власти в одиннадцатом году, уйти без скандала, и они действительно сложили полномочия еще до конца года создания "квартета". Умеренные исламисты бывшей правящей партии при участии "квартета" вступили в переговоры с оппозицией и начали формировать решение по выходу из политического кризиса, приемлемое для всех сторон. Потом утверждали текст новой конституции, определяли место и роль религии, делили исполнительную и законодательную власть... Через год состоялись свободные выборы, на которых победили кандидаты светской партии. Бывшая правящая партия оказалась второй по количеству голосов. Совсем без крови не обошлось, террористы к ним успешно катаются, стреляют, взрывают и вербуют, хотя последние года три вроде пошло на спад...

   Рудой замолчал. Глядя на танец чаинок в чашке, он то ли размышлял, то ли ждал вопроса.

   - Ну что, найдешь десять отличий? - в голосе старика слышалась усмешка.

   - Ни одного существенного, Батя, - скорбно подытожил Иван Кимович.

   - Ну почему же, - неспешно возразил старик. - Во-первых, Мохаммед Буазизи - это только строчка в справочниках. А Алиса Медуница и Полина Бауэр пока что живы и продолжают быть факторами, влияющими на всю сумму обстоятельств. Не говоря уже о Марине Лейшиной. Во-вторых, инициатором диалога в "революции плюшевых игрушек" стал все-таки наместник. А он как-никак действующая власть.

   - Не совсем, Батя, - заметил Рудой.

   - Вот как? - взгляд старика стал острым и цепким.

   - Лейшина к нему сама приехала в мае двадцать седьмого. И начала диалог она, а не он.

   - Законы жанра неумолимы, - хмыкнул Батя. - И ты хочешь сказать, она им до сих пор рулит?

   - Да не то чтобы. Гнет свою линию: свободу политзаключенным, пересмотр неправосудных приговоров, возвращение высланных и прочее. И конечно, чтобы все отстали от ее драгоценной Бауэр. Медуница ее волнует почему-то меньше, особенно после суда. Но оно и понятно, Большой Саалан метит это сокровище к себе. Насколько я знаю, она единственная из взрослых, кому позволили получать сааланский специалитет. А у наместника линия своя. И "Свет в окне" финансируется, как и раньше, через "Ключик от кладовой", причем никаких налоговых льгот или послаблений наместник племяннику не делал. Более того, Айриль да Юн активно дружит с байк-клубом, начавшим "Ключик" вместе с Бауэр. А что самое удивительное, Батя, там же трется Дейвин да Айгит. И судя по тому, что до меня долетает, наместник этому не особенно рад.

   Тихий сухой смешок старика озадачил Ивана Кимовича.

   - Ну и где ты видишь отличия, Ваня? Дело ведь не в том, организации это будут или отдельные люди, три их будет, пять или восемь. Империя, как видишь, очень не хочет скандала. Сами они додумались, Лейшину попросили или она им предложила, уже не так важно. Их инквизиция наворотила не хуже коррупции, точнее, коррупция под крылом их монахов довольно заметно разрослась. Теперь им надо откатить ситуацию назад, не потеряв территорию. В Тунисе мотивацией для диалога была неразрешимая проблема нищеты. А здесь - оборотни и зона отчуждения, с которой без гостей не разобраться. Да, наместник возвращает гражданские свободы, не пресекает и даже не контролирует неформальные связи. Думаю, и свободу прессы и СМИ вернет, с оговорками по поводу взрослого контента. Но точно так же, как и в Тунисе, диалог возможен будет только с теми, кто уже попал в орбиту администрации империи. Он будет вечно пытаться изобразить демократию. И не преуспеет. Демократия - это конкурентная политика. А конкурентов у него нет.

   - Значит, санкции с края не снимут еще долго, - задумчиво произнес Иван Кимович.