У свободы цвет неба (СИ)

   - Вот какое дело, Валя... - и Марина подробно рассказала капитану клуба "Последние рыцари" о разговоре с аргентинцем, который был совсем не аргентинцем.

   Валентин, пока она говорила, только вставлял "ага" и "так", сообщая, что он все еще тут и слушает. Наконец, сказал: "Я понял, Мариша, спасибо", - и нажал отбой. Глянул на приехавшего Дейвина, ответил на его приветствие и предложил:

   - Пойдем наверх. У меня пара вопросов про твоего нажопника, с которым ты жениться не хотел.

   Дейвин замер на полушаге.

   - Исиан Асани опять здесь?

   - Да, - кивнул Валентин. - Причем совершенно официально, с аргентинским гражданством и рабочей визой. И вы от него теперь никогда не отделаетесь, если не выучите других переводчиков с испанского на сааланик и обратно. И даже когда выучите, отделаетесь не сразу.

   Граф оперся на перила и с чувством высказался по-русски.

   - Пойдем, - повторил Валентин. - Я еще вопросы не задал, а ответов хочу. И сильно.

   Дейвин вздохнул пару раз, чтобы успокоиться, и двинулся вверх по лестнице.

   После этой беседы заместитель наместника ушел порталом в Адмиралтейство и пробился к сюзерену в кабинет, минуя очередь в приемной. И испортил своему князю настроение полученными новостями. Димитри начал кривиться и морщиться, еще не дослушав доклад.

   - Дейвин, это невыносимо. Ему что, опять что-то нужно от Алисы? Так мог бы спросить прямо, зачем он пытается заставить нас догадываться?

   - Мой князь, ты устал и раздражен, - ответил граф. - Но как всегда, решил задачу в одно движение. Действительно можно спросить прямо, и я попрошу Марину Лейшину задать сайху вопрос о его намерениях, ведь именно к ней он придет за ответом. И мы будем знать все, что хотим.

   Решение вопроса с магическим и радиоактивным содержимым купола предложил граф Ардеран, один из магов университета Исаниса, приглашенных князем, оказывается, еще в девятнадцатом году. Оборотней и их мир было даже немного жаль. Впрочем, они нас жалеть не стали, и принцип талиона, равного возмездия, с сааланской точки зрения, действующий между всеми живыми разумными, тут был вполне уместен. Даже если они были разумны, навредили они нам не меньше чем авария и купол вместе взятые. А если разума им не завезли... ну, значит, им не повезло. Не каждый билет в лотерее мироздания бывает выигрышным, и это часть гармонии Вселенной. К модели купола добавили еще модель второй точки, генерирующей порталы, чтобы выяснить, появляются ли они и под куполом тоже или только рядом с ним. И принялись ее строить, заняв для этого соседнюю лабораторию. Пока в стене прорубали арку для соединения помещений, магам объявили каникулы, и я пошла рисовать птиц.

   Овсянка, зимородок, малиновка, трясогузка, иволга, зяблик, сойка, сорока, галка, скворец, славка, королек... Я извела всю пастель и три альбома. Колени у меня были в мелких царапинах от птичьих коготков, и я не успевала залечивать кожу. Главное - не думать. А для этого нужно было делать много и быстро. Но мысли все равно лезли, вместе с воспоминаниями. Эта идея, с птицей-запиской, пришла мне в голову в наш первый год. Мать все время совалась в мой телефон, и все сообщения - и мои, и его - приходилось удалять сразу. Иногда я подолгу не могла ответить на сообщение, тем более позвонить, а очень хотелось. Он уже знал, понял обо мне все, и при нем можно было не прятаться. Правда, когда я заикнулась о работе с ним вместе, оборвал меня так жестко, что до вечера не хотелось общаться. "Девочкам не место" - и все. А которые там работают, сами знают, что делают, и не от большого счастья туда идут. Насмотревшись на Охотников, я могла согласиться, но толку-то теперь. Он все равно не услышит. А тогда... тогда я представляла картинку, как птаха прилетает к нему, садится на ладонь - и превращается в письмо. Представляла и думала, как это сделать. Додумать не успела. Первой реализацией идеи стала конкретная ворона. Совсем не то послание и не тому адресату. Было что-то очень несправедливое в том, что моим еще одним неподаренным подарком любимому будут пользоваться именно те, кто нас разлучил. Но еще менее справедливо будет, если идея так и пропадет. Потому что тогда от нас с ним даже этого не останется.

   Прототипы я делала при Дейвине, ему и показывала в действии. Князь был, традиционно, занят, недоволен и задолбан. Меня его настроение уже не волновало, лишь бы практику подписал. В последний день сентября он вызвал меня посмотреть готовую работу и похвалил. Я отделалась формальной благодарностью и ушла, отказавшись от чая. Ему не мешало поспать лишние полчаса, мне хотелось побыть наедине с воспоминаниями, которым скоро предстояло исчезнуть.