У свободы цвет неба

   Эгерт, впечатленный размахом подготовки, не тревожил наместника и сосредоточился на фигурантах иного порядка. Для статьи в BBC хватило и анализа прямых событий, очевидцами которых стали представители прессы, но чтобы полностью раскрыть подоплеку случившегося, нужна была большая и аккуратная работа. И Эгерт работал, переписываясь и встречаясь с участниками событий, которые были доступны и согласны общаться. До обещанной ему Димитри встречи оставалось почти полгода.

   К Исиану Асани пришли с ответным визитом на восьмой день после его встречи с Иваном Кимовичем Рудым. Требовательный длинный звонок ранним утром, около семи, не испугал и не разбудил его, только удивил. Он открыл визитерам дверь, как будто только их и дожидался - в свежей одежде, выбритый, с аккуратно уложенными волосами.

   - Доброе утро, - мрачно сказали ему люди в форме. - Собирайтесь, вам придется проехать с нами.

   Память донора плеснула ужасом - не запредельным, скорее тоскливо-обреченным. "Не беспокойся, Макс, пока не происходит ничего такого, с чем я не смог бы справиться", - усмехнулся Исиан тому, что всколыхнулось внутри. И действительно, его привезли всего лишь к подполковнику Рудому. Снова. Там Исиан после получаса довольно странного разговора о предпочтениях в режиме дня и пищевых привычках получил адрес, по которому ему следовало послезавтра прибыть, пропуск и список предметов, разрешенных к провозу. Судя по списку, предполагалось путешествие через портал в составе группы сроком примерно на месяц. Так и оказалось. Его присоединили к гуманитарной миссии, направленной на Ддайг.

   Миссия была странноватой: военные врачи и переводчики, офицеры полиции и он. Исиан успел известить об отъезде консула, собрать по списку все, что было разрешено, - даже если не пригодится ему, понадобится кому-нибудь, живые люди все же, - впасть в сомнения по поводу своей идеи, получить у консула поручения и распоряжения на эту поездку и потратить остаток вечера на сомнения в здравости своего предприятия в основной его части. Макс, появившись перед его внутренним взором, сухо усмехнулся в седые усы: "Не думай. Захотел, так делай или отказывайся сразу". Но отказаться Исиан не хотел, поэтому лег спать, а ранним утром явился на сборный пункт с тем самым рюкзаком, в котором ехало из Сорренто приснопамятное зеркало с ирисами. Туда поместилось все разрешенное, и рюкзак был даже не особенно плотно набит.

   В общей сложности семь дней пути до Сердца Сагайдана Исиан молча шел, когда все шли, садился есть, когда все ели, и спал, когда все ложились спать. Предупредил только, что он вегетарианец, чтобы не получить случайно кусок плоти животного в свою порцию каши. И еще во время коротких свободных минут уходил от стоянки полюбоваться степью и архаичным хвойным редколесьем со всей его живностью. В остальном держался той линии, которую видел некогда в поведении Макса - вежливость без заискивания, немногословность, формальная приязнь без откровенностей. И входя в ддайгский город, услышал у себя за спиной: "Да точно такой же, как Бауэр, себе на уме, лишнего слова не добьешься", - и еле заметно улыбнулся комплименту.

   Экспедиция прибыла вечером, поэтому до утра их оставили в покое. А утром рассортировали, ни разу не ошибившись, на врачей, воинов-невольников и двуязыких, то есть переводчиков. Исиана ддайг не отнесли ни к одной из групп, долго совещались по его поводу, а потом решили спросить прямо, кто он такой и зачем пришел. Они до позеленения препирались с ним, пытаясь доказать, что женщина, встречи с которой он просит, мертва и заслуживает покоя. Он, сменив пятерых собеседников, не уступал, объясняя, что пришел не требовать и даже не просить. До простого вопроса "что ты хочешь?" они добирались так долго, что солнце успело пройти по небу почти весь дневной путь и встретиться в конце его с первой из двух лун планеты. И наконец этот вопрос прозвучал. Задал его Хтош, пришедший посмотреть на упрямца. Ответ у Исиана был готов с полудня, если не с утра, но по сути, а не по форме. К верным формулировкам ддайг подвели его сами, своими бесконечными предположениями, выдвигаемыми вместо прямых вопросов. Беседуя с ними в этом дивном стиле, Исиан не мог не вспоминать сааланскую манеру общения и ее удивительное сходство с происходящим. Впрочем, так или иначе вопрос был задан.

   - Мне доводилось разделять с ней мои грезы, - задумчиво сказал он, глядя мимо собеседников. - Мне понравилось. Я пришел спросить, понравилось ли ей, и если да, то повторить.

   Хтош, услышав подобное, сперва онемел. Потом, осторожно подбирая слова, очень вежливо спросил:

   - Ты безумен? Или, может, перебрал с курениями или травами?

   Исиан улыбнулся в ответ:

   - Если я безумен, как я могу об этом знать? Я могу точно сказать тебе, что не курил ничего и пил только воду, ступив под ваше небо.

   Хтош помолчал, глядя на закатное солнце между ветвей и стволов. Потом тихо, как змея в траве прошуршала, сказал:

   - Хорошо. Пойдем к ней и посмотрим, узнает ли она тебя.