У свободы цвет неба

   Местом встречи оказались Дальние острова, Кэл-Алар. Там проходила закрытая часть программы мундиаля по аргентинскому танго - самая эксклюзивная, дорогая и элитная, заключение после финала. Димитри все-таки сделал это. Эгерт оказался на Кэл-Алар по своим делам, но не удержался и пошел посмотреть. И был поражен. Место и обстановка оказались совершенно не пафосными. Несколько хороших оркестров, недомаги, обеспечивающие акустику, хорошо проветриваемый зал, гладкие доски пола, похожие на земной ламинат, - сааланская палубная доска, как объяснил хозяин праздника, - и люди, которых Эгерт видел только мельком на Ютубе. Конечно, не только они, еще и те, кто мог позволить себе оплатить билет за звезды и проживание в отелях, подготовленных для требовательных землян, с хлопковыми полотенцами и даже привычной едой. На Островах оказалось людно и оживленно, земляне смешались с жителями Исаниса, приехавшими посмотреть на людей Нового мира и их развлечения - тоже не задешево, - знатью с Ддайг и даже немногочисленными хаатцами.

   Полину Бауэр в этом кипящем котле оказалось очень непросто найти, но журналист с тридцатилетним стажем справляется и не с такими задачами. Отвечать на вопросы прямо здесь она отказалась, но согласилась на встречу после, и Эгерт, условившись, пошел выяснять у князя Кэл-Алар и вице-императора Ддайг, что он имел в виду в своей прощальной речи. Но попал не в "Дохлого ящера", как рассчитывал, не в "Клюкву", как опасался, и не в дом кого-то из жителей Кэл-Алар, где Димитри мог запросто пить чай с традиционными сааланскими рыбными кексами или бале. А на палубу фрегата "Эйнан", на которой князь общался с корабелами, принимая корабль после небольшого ремонта.

   - Димитри, вас можно поздравить с благополучным избавлением от тяжкой ноши? - спросил журналист почти без иронии.

   - И от довольно неприятных перспектив, - очень серьезно кивнул князь.

   - Какие именно перспективы вам так не понравились, Димитри, что вы, отдав краю полных тринадцать лет, вдруг решили бросить его на произвол судьбы?

   - Прежде всего, Эгерт, Инхо да Тенсей - это отнюдь не "произвол судьбы". Этот парень всю жизнь прожил рядом с Дарганом и может договориться, как у вас определяют, хоть с самим чертом, причем в свою пользу и не без обоюдного удовольствия.

   - Вот как, Димитри? Империя отдает краю лучших?

   - Не просто лучших, Эгерт. Проверенных лучших.

   - А с чем вы останетесь сами?

   - Эту заботу Земля может смело доверить империи, - светски улыбнулся князь да Гридах. - Мы справимся.

   - В вашей речи звучала уверенность в этом, и я пока не понимаю почему. История отношений империи Белого Ветра с Землей не напоминает ровную дорогу.

   - Конечно, не напоминает. Из всего госсовета сообщество Земли могло договориться только с Вейеном да Шайни. А постоянно общаться без трений - только с Унрио, его внуком, и тому это стоило невообразимо дорогой цены.

   - Почему?

   - Эгерт, вы знаете разницу между понятиями "придворный" и "дворянин"?

   - Честно говоря, Димитри, совершенно не понимаю разницы. Мои предки из крестьян...

   - Это очень просто, Эгерт. Придворный умеет договариваться, не создавая конфликтов, а дворянин умеет принимать решения. В том числе влекущие за собой конфликты. Первому можно научить, второе у нас считается врожденным свойством, но знать, как вызванные конфликты разрешать, дворянин тоже обязан, без этого земли не удержать. Унрио учили быть придворным. На его счастье, он родился дворянином. Вообще, он попал в край слишком юным. Для внелетнего мага семьдесят лет - только последний из возрастов взросления. Именно в этом возрасте одни друзья детства и юности уже закончили жизнь или вот-вот отойдут за Грань, других время уже в достаточной мере изменило, чтобы скоротечность бытия осознали не только они сами, но и те, над кем годы не властны. Ему бы стоило остаться в Исанисе или пожить в Исюрмере еще лет десять, спокойно проводить лодки школьных друзей, увидеть стареющих подруг юности, оплакать свои потери и спокойно, без спешки понять, что жизнь мага - дело одинокое, а желая сохранить ценных людей, хоть смертных, хоть магов, о них стоит заботиться и беречь их. Но Вейен торопился удержать влияние...

   - Алиса моложе Унриаля да Шайни...

   - Ее судьбу иначе, чем ужасной, не назовешь. В ее окружении не было ни одной естественной смерти, а ей еле-еле пятьдесят. Да, для смертного это приличный возраст, время смирения с увяданием и осознания конечности сроков, но Алиса еще долго будет выглядеть на двадцать два, а чувствовать себя на удобный возраст научится еще не через десяток лет... И ее взросление пришлось на такие фатальные нелепые ошибки обеих сторон, что выбранный ею путь в кровавой мясорубке, мягко определяемой вашими коллегами как "этический конфликт", был, кажется, единственным возможным. Как маг мага, я не осужу ее.

   - Но осудили в двадцать третьем году.

   - Я заплатил положенную цену за эти ошибки. И продолжаю платить. Мне жаль.