У тебя все получится, дорогая моя

– Ты же скоро забеременеешь и родишь, что вполне логично.

– Не знаю… может быть.

Его лицо стало серьезным.

– Тебе это пойдет, и не важно, кто отец.

Живот свело спазмом.

– Не говори так, пожалуйста.

– Ладно, ладно… А еще ты заведешь собаку.

– Но это же так банально!

– Важно только одно: чтобы ты была счастлива и продолжала создавать модели. Оставайся той, какой ты стала здесь. И к черту все, что Марта могла тебе наговорить.

– Я так и планирую, – сказала я, но сама себе не поверила.

Он попросил счет, заплатил. Потом посмотрел на меня:

– Пойдем?

Ком в горле помешал мне ответить, и я смогла только кивнуть. Габриэль помог мне надеть плащ, придержал, как обычно, дверь.

Расстояние до моего дома катастрофически сокращалось. Мы шли, касаясь друг друга плечами. Мне было все труднее сдерживать слезы. Я хотела бы столько сказать ему. Пусть бы он узнал, какие чувства вызывает во мне, даже если я не имею на них права. И еще, пусть не забывает меня. Габриэль первым нарушил молчание:

– Теперь по вечерам мне будет скучно.

– Знаю я тебя, ты быстро себе кого-то подыщешь. Так что я за тебя не беспокоюсь. – Я сразу увидела его в окружении поклонниц. – Ты же не можешь быть благоразумным, сам говорил, – добавила я, взглянув на него.

– С тобой было хорошо быть непослушным… – Он подмигнул. – Роль галантного кавалера завершена – ты доставлена по назначению.

Мы пришли! Уже. Стоим прямо перед дверью. Лицом к лицу. Габриэль улыбнулся, а у меня на улыбку не хватило сил.

– Я тебя не скоро увижу, – произнес он.

Я покачала головой. Он больше не улыбался. И не шутил.

– Ирис, я…

Он взъерошил волосы.

– Мне будет тебя не хватать, – прервала я его. – Гораздо больше, чем тебе кажется.

Это было сильнее меня, я бросилась в его объятия. Зарылась лицом в шею, прижалась, ощутила его кожу. Он крепко обнял меня.

– Не хочу расставаться с тобой, – прошептала я.

– Я знаю…

Он выпрямился, я оторвалась от него. Он обхватил мое лицо. Его ладони были мягкими и нежными. Я накрыла их своими и гладила. Большим пальцем он стер с моих щек предательские слезы, которые катились сами по себе, помимо моей воли, и легонько подул, чтобы убрать волосы с лица. Его улыбка была грустной.

– Это было бы хорошо, даже очень хорошо, – сказал он.

– И я так думаю.

Он в упор посмотрел на меня:

– Нам удалось украсть несколько замечательных моментов, не предусмотренных программой… но мы знаем, что отношения между нами невозможны. У тебя своя жизнь, у меня своя. Будем считать, что нам обоим повезло, хоть и по-разному.

Он снова обнял меня. Я опять уткнулась лицом в его шею, чтобы надышаться им, его ароматом.

– Ирис, иди домой, иначе мы не справимся…

Я отпустила его, а он провел пальцем по моему лбу, носу, щекам. Мы посмотрели друг другу в глаза. Наше дыхание участилось. Габриэль на несколько мгновений прильнул к моим губам. Меня пронизала дрожь.

– Я только-только распробовал вкус твоих губ.

Он снова потянулся ко мне губами, я ответила на поцелуй, но он прервал нашу почти целомудренную ласку.

– Возвращайся к мужу.

Я заставила себя оторваться от него:

– Габриэль, я…

– Тс-с-с…

Я открыла дверь, бросила на него последний взгляд и шагнула во дворик. Оставшись одна, я прислонилась спиной к двери и медленно опустилась на землю. Деревянная створка задрожала – по ней изо всех сил ударили. “Господи, сделай так, чтобы он ушел, – думала я, – иначе мне не выдержать”. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, взревел мотоцикл. Габриэль рванул с места и с грохотом умчался.

Минут пять я не могла сделать ни шагу, потом, спотыкаясь, побрела к лифту. Я чувствовала себя пьяной – от тоски, чувства вины и утраты кружилась голова. Всю оставшуюся жизнь мое сердце будет разорвано пополам. Ирис Пьера. Ирис Габриэля. Двое мужчин, две любви. Готова расхохотаться в лицо всякому, кто рискнет утверждать, будто нельзя любить двоих одновременно. Оказывается, еще как можно.

Только любишь разной любовью. Любовь к Пьеру была чем-то привычным, придающим уверенность в незыблемости течения жизни. С Габриэлем это была любовь-взрыв, любовь – хождение по проволоке над пропастью, любовь в неведомой стране. Прикосновение его губ не вызывало того чувства уверенности, которое пробуждали губы Пьера. Но оно разжигало во мне такое волнение, о каком я до сих пор даже не подозревала. Увы, я не успела распробовать это новое неизведанное чувство.

Я вошла в студию, сбросила туфли, упала на постель, не раздеваясь, и свернулась калачиком. Буду всю ночь оплакивать утраченную запретную любовь. А завтра спрячу Габриэля в самом дальнем уголке своего сердца. И трепетно сохраню воспоминания о нем, о минутах, которые провела с ним. Это будет мое тайное сокровище.

Глава девятая

Утром Пьер ждал меня на платформе, как мы договорились. Он подхватил чемоданы, помог выйти из поезда. Потом сжал в объятиях. Такая публичная демонстрация чувств на него не похожа.

– Я так счастлив, что ты снова здесь. – Он внимательно оглядел меня. – Выглядишь усталой…

Я поправила прическу:

– Поздно легла вчера.

– Последний парижский вечер?

– Вот-вот. Ну что, поехали?