У тебя все получится, дорогая моя

Полицейские тоже приехали и стали задавать Жаку вопросы. Потом пришла моя очередь, и я механически отвечала им. Мне показалось, что все это длилось несколько часов. Закончив со мной, они отправились в гостиную. Я последовала за ними, беспокоясь за Габриэля, и на пороге испытала шок. Марта уже лежала на носилках, и санитары задергивали молнию черного пластикового мешка. Полицейские направились прямо к Габриэлю. Я не слышала, о чем они говорят. Полицейские разрешили ему подойти ко мне. Он взял меня за руку и повел по коридору к выходу.

– Жак, – позвал он.

Жак вырос на пороге.

– Закажите Ирис такси, пожалуйста.

– Да ты что? Нет, я остаюсь с тобой.

Он нахмурился.

– Я бы хотел, чтобы ты ушла, возвращайся домой, отдохни. Я еще долго буду занят…

– Месье, – позвал его полицейский.

– Иду-иду, – ответил он и снова повернулся к Жаку: – Я могу на вас рассчитывать?

– Безусловно.

Габриэль пристально посмотрел на меня, откинул с моего лица прядь волос, провел пальцами по виску, развернулся и ушел. Через десять минут Жак сообщил, что такси ждет внизу. Чтобы убедить меня уехать, он пообещал, что будет все время на связи. Я застыла на пороге при виде машины скорой помощи и полицейских автомобилей с включенными мигалками. Вокруг, как стервятники, бродили зеваки. Еще восьми утра не было, а мне казалось, что после звонка Жака прошло несколько дней.

Следующие часы я провела забившись в угол дивана, или расхаживая взад-вперед по квартире, или глядя в окно и ничего не видя. Я не решалась звонить Габриэлю, чтобы не беспокоить его. А телефон Жака мне не пришло в голову записать.

Когда ближе к пяти вечера раздался звонок, я бросилась к двери. На пороге стоял Жак, нагруженный, как вьючная лошадь. Я впустила его и помогла донести пакеты.

– Извините, не смог связаться с вами раньше.

– Как он?

– Не знаю, он все еще в комиссариате.

– Почему так долго?

– Не волнуйтесь, это стандартная процедура.

Я вздохнула с облегчением и обратила внимание на сумки, которые он принес. В ответ на немой вопрос он грустно улыбнулся:

– Габриэль попросил меня собрать ваши вещи и кое-что купить. Он боялся, что вы останетесь голодной. Для начала я сварю вам кофе.

– Лучше травяной чай, нервы и так никуда.

Мы переглянулись. Наше состояние было примерно одинаковым, и у нас вырвался нервный смех.

– Нет, серьезно, Жак, не тратьте на меня время, у вас наверняка и так много дел.

– Вовсе нет, Габриэль распорядился, чтобы я возвращался домой, после того как все для вас сделаю.

– Так нельзя! Он не должен оставаться…

Я уже была у двери, но Жак придержал меня за плечо:

– Это его решение. Он хочет сам со всем разобраться. Для него это важно.

Я опустила голову и вернулась из прихожей.

Через несколько минут мы уже сидели за стойкой в центре кухни. Передо мной стояла чашка с отваром вербены, перед Жаком стакан джина – в память о Марте.

– Как вы? – спросила я.

– Я знал, что однажды все кончится именно так. И Жюль это знал. Марта была ослепительной женщиной, обворожительной, но больной. От Габриэля это скрыли, Жюль запретил мне рассказывать, но она наблюдалась у психиатра и психоаналитика и еженедельно посещала их. Из-за нарушений психики она принимала сильнодействующие средства, но очень ловко скрывала свою болезнь – в этом ей не было равных.

Наступит ли когда-нибудь конец ужасным открытиям?

– Господи…

– В последнее время реальность практически потеряла для нее смысл. Она по поводу и без повода глотала то анксиолитики, то нейролептики… начала заговариваться, постоянно вспоминала свое прошлое и по-всякому трансформировала его. У нее даже появились галлюцинации: как-то я застал ее за тем, что она рассказывала Жюлю о вас, о Габриэле. Приступы безумия участились, и, главное, они становились неуправляемыми, нужно было молча дожидаться, пока гроза пройдет…

Я вспомнила ее маниакальную потребность все контролировать, перепады настроения, которые сходили за капризы звезды, мигрени, бывшие, как выяснилось, вовсе не мигренями, а чем-то совсем другим, ее неадекватную реакцию на мое решение вернуться к Пьеру, неконтролируемая ярость и нападение на меня в последний вечер…

– Той ночью я не должен был оставлять вас с ней наедине. Простите меня, Ирис, за то, что она с вами сделала.

Он поглядывал на синяки на моей шее, которые постепенно принимали фиолетовый оттенок.

– Вы тут ни при чем, Жак. Она тогда была не она, а кто-то другой, так я воспринимаю случившееся. Во всяком случае, это не то воспоминание, которое я хотела бы о ней сохранить. Вы все рассказали Габриэлю? Ему стало бы легче.

– Да, рассказал. Время тайн прошло… И ни вы, ни он не должны винить себя в том, что случилось.

– Легко сказать.

– Я был у нее вчера. И слышал их разговор по телефону.

– А-а…

– Я хотел дать ей дополнительную дозу лекарств, но она долго проплакала, а потом сама успокоилась. Марта отправила меня домой, и когда я уходил, она сказала, что ей плохо без Жюля, она тоскует по нему. Честно говоря, я полагаю, что она приняла решение абсолютно осознанно и потому, что любила вас обоих.

– Как Габриэль реагировал на ваш рассказ?