У царских врат

Ингеборгъ. Да, да.

Фру Карено. Только не потеряй квитанцію! Потому что это еще важнѣе денегъ.

Ингеборгъ беретъ подсвѣчники.

Фру Карено. Ты сдѣлаешь это, Ингеборгъ?

Ингеборгъ. Конечно. Идетъ.

Фру Карено. Благодарю тебя! Калитка хлопаетъ.

Фру Карено беретъ работу, садится у круглаго стола и шьетъ. Выраженіе лица печальное, движенія усталыя. Она встаетъ, смотритъ черезъ дверь веранды, снова садится и шьетъ. Калитка опять хлопаетъ, она напряженно прислушивается, встаетъ и быстро идетъ къ двери на заднемъ планѣ. Она въ сильномъ волненіи. Стучатъ.

Фру Карено отворяетъ. Ахъ! Войдите, прошу васъ.

Бондесенъ входить. Доброе утро, сударыня.

Фру Карено. Доброе утро. Протягиваетъ ему руку.

Бондесенъ. Господинъ Карено уже ушелъ?

Фру Карено. Нѣтъ, онъ спитъ, онъ работалъ цѣлую ночь. Не хотите ли присѣсть? Садится сама.

Бондесенъ вынимаетъ изъ кармана нѣсколько номеровъ журнала. Вотъ журналы. Садится: А вы сидитѣ здѣсь одна, сударыня?

Фру Карено. Одна, одна!

Бондесенъ. Этого бы вамъ не слѣдовало дѣлать. Вамъ нужно бы пойти гулять. Сегодня такой солнечный день.

Фру Карено. Я стояла у дверей веранды и смотрѣла на солнце.

Бондесенъ Но вы бы должны выйти и показаться ему. Взять телѣжку и прокатиться, сѣсть въ лодку и грести.

Фру Карено безпокойно. Нѣтъ, не говорите объ этомъ.

Бондесенъ. Сегодня за городомъ большой пикникъ.

Фру Карено Вотъ какъ! И вы тоже пойдете?

Бондесенъ. Да, я тоже ѣду.

Фру Карено, перемѣнивъ тонъ. Послушайте, господинъ Бондесенъ, я вела себя вчера нѣсколько несдержанно. Я надѣюсь, вы не истолковали этого въ дурную сторону.

Бондесенъ. О, нисколько.

Фру Карено. Мнѣ было бы это очень непріятно.

Бондесенъ. Я ничего не истолковывалъ. Я все время былъ вполнѣ увѣренъ, что вы были, какъ вы говорите, несдержанны, совсѣмъ не для меня, а для кого-то другого.

Фру Карено. Для кого другого?

Бондесенъ. Что вы въ сущности говорили не для меня, а для другого.

Фру Карено. Вы не замѣтили этого? Какъ? Вы этого не поняли.

Бондесенъ. Я просто былъ здѣсь козломъ отпущенія. Я долженъ былъ присутствовать при игрѣ, но не принимать въ ней участія. Я былъ ширмой.

Фру Карено. Нѣтъ, вы преувеличиваете. Боже мой, какъ вы преувеличиваете! Ну, не будемъ больше говорить объ этомъ… Нѣтъ, а вы слышали про Іервена?

Бондесенъ. Что онъ перешелъ въ другую партію? Я узналъ объ этомъ сегодня утромъ. И я сейчасъ же написалъ о немъ маленькую статейку.

Фру Карено. Противъ него?

Бондесенъ, улыбаясь. Нѣтъ; не противъ него. Потому что теперь его надо поддержать.

Фру Карено. Да, не правда ли? Потому что вѣдь въ томъ, что онъ сдѣлалъ, нѣтъ ничего ужаснаго?

Бондесенъ смѣется. Нѣтъ; собственно говоря, — ничего. Съ моей точки зрѣнія.

Фру Карено. Не правда ли?

Бондесенъ. Потому что всѣ мы идемъ этимъ путемъ. Раньше или позже.

Фру Карено. Какъ же это?

Бондесенъ. Да, потому что каждый ребенокъ вырастаетъ. Если онъ не умираетъ.

Фру Карено. Да, если на это такъ глядѣть, то это вполнѣ естественно.

Бондесенъ, пожимая плечами. Ахъ, господи, я самъ пережилъ этотъ кризисъ. Былъ радикаломъ, свободомыслящимъ, отважнымъ, такъ что — одно удовольствіе. Потомъ наступила минута, когда я началъ размышлять.

Фру Карено. Что же вы тогда сдѣлали?

Бондесенъ. Прежде всего я усомнился нѣсколько въ теоріи объ обезьянахъ, потомъ я постепенно пересталъ швыряться Sinclairs-Lied и тѣмъ "was unten in Frederikshall geschah", потому что это тоже своего рода теорія объ обезьянахъ.

Фру Карено. Да, и потомъ?

Бондесенъ. О, потомъ было еще много другого. Но я перешагнулъ черезъ все.

Фру Карено. И перешли въ противную партію?

Бондесенъ. Честно и открыто въ противную партію. Я началъ работать въ другой газетѣ и защищать другое дѣло.

Фру Карено. И вы это смогли? Вѣдь для этого надо много мужества.

Бондесенъ. Дѣло сложилось такъ, что я не могъ поступить иначе. Въ этомъ и было мое мужество.

Фру Карено. Но на васъ, вѣроятно, сильно нападали?

Бондесенъ. Да, въ газетахъ. Х-хо! у меня была своя поддержка. И когда дѣйствительно надо выбиться на дорогу…

Фру Карено. Да, въ самомъ дѣлѣ, я чувствую, что поступила бы точно такъ же, какъ вы. Такъ-то въ концѣ концовъ приходишь къ покою и становишься на твердую почву.