У вечности глаза жестокие

– Ты, ну и я тоже. Мы хранители – щит тройки: всяческие брони, экраны, стены и тому подобные вещи наша работа. А еще первая помощь. Ну, кровь остановить, залечить небольшие ранения. Потому что напрямую связаны с энергией, можем транслировать ее, передовая эмоциональное сообщение воинам или, наоборот, закрываться. Хотя, если ощущения слишком сильны, они все равно будут просачиваться.

– Мда, не все понятно, но ладно, продолжим, – подытожил Александр. – Воины? Кто это?

– Меч и лук. Меч – мощь и физическая сила группы. Обладают способностями к ближнему бою, как с оружием, так и без него. Энергетическая составляющая силы – огонь. В моей тройке – это Горислав. В твоей – Дарья.

– Интересно.

Первоцвет вздрогнула, услышав свое имя, и открыла глаза.

Марьяна в это время доставала из-под кресла бутылку с водой.

– Хотите? – протянула минералку.

Вольный, поблагодарив, принял тару, отхлебнул несколько глотков и, взглянул на Дарью. Пить ей пока не хотелось, потому она отказалась.

– Лук, – продолжила Кузнецова. – Или стрела. Прежде всего, это дальний бой – огнестрельное оружие, арбалеты, луки. Также разведывательная деятельность. Большинство луков имеют возможность подниматься в воздух. В общем, манипулировать воздушной средой. Как понимаешь, это Петя и ваша Рада.

– Хм, спасибо, – протянул Александр и задумчиво перевел взгляд на окно, очевидно, переваривая новую информацию.

Дарья же глубоко вздохнула и, решившись, задала вопрос. Почему–то сейчас ей был важен ответ именно на него.

– Марьяна, скажи, – она на мгновение, замолчав, собиралась с мыслями. – Объясни, почему Петр сказал, что если до Любимовой первой доберется тварь, то погибнем и мы тоже?

– Попытаюсь объяснить, – кашлянула наставница. – Если провести аналогию, то защитники – это организм человека, хранитель – сердце, меч – голова, лук – легкие. Что будет с организмом, если удалить, например, голову?

Первоцвет невольно подалась вперед.

– Он перестанет функционировать, – опередил ее Вольный.

– Именно, – сгорбилась Марьяна. – Вместе – мы сила, но по отдельности, увы, ничто.

Глава четвертая

Александр кряхтел от напряжения, у него никак не получалось комфортно устроить покалеченное тело, рядом ворочалась непреходящая в себя Рада.

– Потерпите, ребята! – попросила Кузнецова.

Его же покоробило такое обращение едва знакомой молодой девушки. Какие же они ребята, если даже самая младшая из них выглядела старше наставницы.

– Скоро будем в штабе, наши медики быстро поставят вас на ноги.

– У вас и врачи свои? – оказалось, у его невесты еще оставались силы удивляться.

– Конечно, порой защитники получают специфические ранения, с такими не желательно обращаться в обычную больницу.

– Разве они в курсе происходящего? Я думала, немногие знают.

– Нет, конечно, не в курсе. Просто грамотный договор, плюс высокая зарплата и все довольны, лишние вопросы даже, если и возникают, не задаются.

– Понятно, – кивнула Дарья.

Остаток пути проехали, молча. Попутчики замкнулись в себе, и делиться мыслями с окружающими не спешили. Любимова так и не очнулась.

Александр тоже переваривал свалившуюся на него информацию.

«Быть вместе в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас» – сейчас эта клятва приобрела особый смысл. Всё вместе: спать, есть, гулять, жить и умирать. Не об этом ли мечтают сентиментальные девицы? Вот только он не девица и не обладал и долей подобной чувствительности.

Желание быть всегда и везде рядом, превращало чувства в одержимость. Невозможность побыть одному хоть сколько-то, выливалось в затяжную депрессию. Совместные друзья, хобби, развлечения – это все замечательно, если в меру. Скандалы, склоки, раздражение, затем охлаждение и неприязнь – последствия чрезмерного злоупотребления. Вольный считал, что каждому человеку необходимо иметь возможность побыть одному. Спокойно подумать, посидеть в тишине, стать самим собой, снять, наконец, все навязанные ему обществом маски.

Александра, и раньше воспринимавшего брак чем-то вроде сотрудничества, такая перспектива раздражала. Пока существовала опасность умереть, он не особо задумывался о будущем, сейчас же мысли то и дело возвращались к рассказу Марка. Вольному было трудно представить, как сложится дальше их непонятное тройственное существование.

А еще он периодически задавался вопросом, а мог бы, зная последствия инициации пожертвовать собой? Тут же с прискорбием отвечал сам себе: нет, не мог. Но и смириться с навязанной ответственностью тоже не хотел.

Возможно, он слишком слаб или же, наоборот, силен, может, его психика нарушена, из-за чего случившееся воспринималось сейчас через призму прошлых ошибок. Вот только мириться с навязанной ответственностью у Александра никак не получалось.

Затормозили, судя по пейзажу, где-то на окраине города или в поселке. Панельные дома отсутствовали, куда ни глянь, просматривались только частные. Невдалеке виднелось поле, чуть правее, лесополоса. Фамильный припарковал машину возле ничем ни примечательного здания, этакого поселкового дома культуры.