У вечности глаза жестокие

Что? Жив? Разве?! Смерть!!! Она сама способствовала. Валялась на полу и смотрела, как он умирал. Горел заживо!

– Радушка, ты меня слышишь? – спросил блондин.

Кто это Любимова до сих пор не знала. Не помнила, как попала в больницу, не представляла, откуда появились Вольный с Первоцвет. Да особо и не стремилась узнать. Александр пытался заговорить с ней, только желания шевелить губами не было.

– Слышу, – выдавила через силу. – Зачем это нужно?

Блондин присел рядом, взял ее за руку.

– Рада, – он замялся, подбирая слова. – Это был не твой отец. Понимаешь? Это тварь. Твой отец не приезжал в тот день. Он не умирал, не горел, понимаешь?

Рада подняла взгляд.

– Папа погиб.

Глаза нещадно защипало.

– Я сама видела, как он умирал.

– Тогда сгорела лишь кукла, внешне абсолютно идентичная, но и только.

Слезы побежали по щекам, по подбородку, закапали вниз.

– Но я видела! – крикнула она.

– Ты видела тварь, что приняла облик твоего отца, – будто маленькой, объяснял блондин. – Понимаешь? Сейчас нужно лишь встать и позвонить родителям. Ты услышишь его голос и успокоишься.

Рада упрямо замотала головой.

– Нет! Я не верю. Вы обманываете! Что вы хотите от меня?

Парень прижал ее к себе, гладил по спине и приговаривал.

– Все хорошо, Радочка, все хорошо. Это только тварь. Ты молодец, ты справилась. Сделала правильно. А сейчас нужно только подняться с кровати и позвонить.

– Нет! Нет! Нет! – забилась Любимова. – Не верю!!! Отпустите меня домой…

– Иди, – раздался вдруг язвительный голос.

Рада невольно замерла, а потом повернулась к говорящему.

– Иди домой, – высокий брюнет, скрестив на груди руки, презрительно смотрел на нее. – Да куда хочешь, иди. Никто не держит. Не вы первые. Хочешь, реви, хочешь, страдай, занимайся самобичеванием. Недолго, правда. До первой подворотни. Твари любят деликатесы.