У великих африканских озер

В мемуарах Мутеса, видимо, вспомнил свои кембриджские годы — его исторические главы хоть и написаны под углом зрения связей Буганды с Европой, главным образом с Англией, но небезынтересны как для широкой читающей публики, так и для историка. Он цитирует не только широко известные мемуары первых миссионеров — Маккея, Роскоу, а также Ф. Лугарда, но и малоизвестные мемуары Хама Мукасы. Цитаты обширну и выбраны не без вкуса. Интересны его оценки собственных предков. О Мванге, своем деде, он пишет так: «За все время правления Мванга боролся за освобождение своей страны от незваных гостей. Он не любил их и не хотел их присутствия. На него произвела впечатление сила, но не заинтересовали идеи белых. Он не смог ни восстановить старый порядок вещей, ни воспринять новый. Мне кажется, он заслуживает симпатии за это». Прежде чем перейти к изложению собственной биографии, он делает такой вывод о контактах Британии с Бугандой и английском колониализме в его стране: «Ассимиляция западных ценностей без отказа от собственных более древних увеличила наш потенциал. Нас когда-то назвали "жемчужиной Африки", и мы не хотели терять эту слазу, став культурными»^{66}.

В Лондоне во время своего второго изгнания Мутеса вел иную жизнь, нежели в первом изгнании. Сразу же по прибытии он провел неделю в офицерском госпитале для восстановления сил. Затем начались его скитания. Он жил в разных местах, в квартирах, нанятых для него друзьями. Мутеса существовал на небольшие гонорары за статьи в «Сандей телеграф», а затем на деньги за его книгу, которые быстро разошлись. Попытки экс-кабаки пристроиться в свой бывший полк натолкнулись на нежелание британского правительства иметь с ним дело. В общем, он жил и пил — а пил он по-прежнему много — на деньги, которые ему посылали друзья из Буганды. Давали деньги и баганда, живущие в Лондоне, и несколько друзей-англичан.

Лишь во второй половине 1968 года для «короля Фредди» нашлось место в благотворительном обществе Р. Кар-Гомма, заботившемся о жителях лондонских трущоб. Бывший кабака занимался теперь сбором пожертвований, украшательством общественных туалетов и составлением песенника для нищих. Его восемь «ролс-ройсов» остались во дворце в Менго, и Мутесе теперь нередко приходилось передвигаться пешком. Однако его бедствия, а также непризнание официальным Лондоном делали его в глазах почитателей в Буганде мучеником. Доброжелатели предупреждали его, что его жизни грозит опасность.

Смерть Мутесы 21 ноября 1969 года также окружена ореолом таинственности. Его адъютант Дж. Катенде около половины девятого вечера подал ему ужин. Затем зазвонил телефон. Катенде подошел к аппарату. Звонили Мутесе. Катенде вошел к нему, чтобы подозвать его, и нашел его на полу мертвым.

А звонила некая молодая дама, приехавшая из Уганды. Та самая, о которой по секрету писали из Буганды, что она якобы намеревается убить Мутесу. Она виделась с ним за пять дней до его смерти. Вообще, за последние две недели экс-кабака жил под страхом смерти. То вдруг среди ночи ему чудилось, что через окно на него смотрит кто-то, то появлялась таинственная фигура в белом… Вскрытие показало необычно высокий процент алкоголя в крови, моче и желудке. Но печень, почки и сердце оказались здоровыми, на теле не было обнаружено каких-либо следов насилия. Скотланд-Ярд быстро закрыл дело. Но среди баганда еще долго жили слухи о колдовстве, которое погубило кабаку.

Мутеса успел отпраздновать свой сорок пятый день рождения 19 ноября, но не успел дать прием по этому случаю. Прибывшая в Лондон Дамали, теперь вдова бывшего кабаки, настояла на том, чтобы тело ее мужа не отправляли в Уганду. Да и сам Мутеса когда-то говорил брату, что, если ему суждено будет умереть в изгнании, он хочет, чтобы его тело оставалось в Британии до тех пор, пока в Буганде не будет восстановлена монархия. Поэтому после скромного отпевания тело Мутесы, предварительно забальзамированное, было секретно увезено в неизвестном направлении.

Но ему было суждено вернуться на родину не после восстановления монархии, а при диктатуре Иди Амина. Одной из первых акций пришедшего к власти в 1971 году Амина было перезахоронение тела Мутесы в усыпальнице кабак. 31 марта 1971 года специальный самолет с телом кабаки приземлился в Энтеббе, где его встретил салют из 73 винтовок. На вертолете гроб был доставлен на холм Кололо, где впервые был поднят флаг независимой Уганды. Амин сказал прочувствованную речь. Затем четыре дня гроб со стеклянной крышкой находился в соборе Намирембе, куда стекались толпы баганда, чтобы проститься со своим последним кабакой. 4 апреля состоялась заупокойная служба. Епископ Стюарт, когда-то венчавший и коронавший его, закончил службу словами на луганда: «Вераба, Мутеса вафе» — «Прощай, наш Мутеса!» Перед тем как поместить гроб в усыпальницу, лицо Мутесы, по обычаю, закрыл лубяной материей его сын Рональд Мутеби. Он все еще надеялся стать новым кабакой Буганды…

«Простой черный человек» Аполо Милтон Оботе