У Ветра твои глаза (СИ)

А снегопад все усиливался. Ветер то и дело хлестал прямо в лицо — у женщины перехватывало дыхание. Мороз крепчал. Она ощущала, как он пробирается под плотный тулуп, как терзает щеки и нос, пальцев она уже давно не чувствовала, несмотря на теплые рукавицы. Лошадь фыркала и норовила остановиться. Приходилось подстегивать ее поводьями и уговаривать двигаться вперед. В какой-то момент Мира поняла, что уже не разбирает дороги. Снег был везде. Он кружил сверху, по бокам, сзади и спереди. Тропинку замело. Лошадь отказывалась двигаться дальше. Северянка слезла с телеги и, тяжело перекатываясь по глубокому снегу, повела животное под уздцы. Так они прошли еще немного, пока она не поняла, что идти бесполезно. Она не знала, в какую сторону.

Знахарка занервничала. Оглянулась. Но вокруг стояла уже непроглядная ночь. И только снежный вихрь носился вокруг. Ноги превратились в глыбы льда, да и остальное тело задеревенело. Снежные бури не редкость в их краях, но никогда они не приходили так рано. Сколько раз случалось, что в такую погоду люди не доходили до селения, замерзая в нескольких саженях от изгороди, которую не смогли увидеть…

Тело уже не ощущало холода, но внутри все жгло огнем. Внутренности скручивались, кружилась голова. Неужели это конец? Она несколько раз аукнула, но поняла, что это совершенно бесполезное дело. Ветер завывал так громко, что ее не услышал бы никто, даже находись этот человек совсем рядом.

Неужто и вправду все?.. Страшно это осознавать.

Мирослава отпустила лошадь. Так идти легче. Должно быть, она где-то совсем рядом от хаты Драганы. Но в какую сторону двигаться? Шаг, еще шаг… еще несколько. Глубокая обида непонятно на кого залегла в сердце. Где же в этой жизни справедливость? Умереть в двадцать лет! Да, она уже не юна, но все же и старость придет еще не скоро. Слезы застилали глаза. Теперь женщина шла вообще вслепую, надеясь наткнуться на свою изгородь. В такую погоду даже навка не гуляет. Или ее просто не слышно.

Резкий порыв ветра толкнул Миру в спину и повалил в сугроб. Сил хватило только на то, чтобы, держась за ствол какого-то дерева, сесть и кое-как протереть лицо от налипшего снега. Мира беспомощно зарыдала, но даже слезы быстро иссякли. Она не могла пошевелиться. Ее заносило в сугроб. Она устало прикрыла глаза.

Будто уже и не холодно вовсе. Снег теперь казался даже теплым. Пусть. Значит, так нужно. Интересно, а она встретится с родителями там?.. А с Драганой?.. Мире уже нечего было терять. И все же одна мысль занозой сидела в голове и не давала спокойно заснуть под песню ледяного вихря.

Рейчар. Он ведь тоже погибнет. Без нее человек, никогда прежде не видевший снега, не переживет такую суровую зиму. Но что она могла сделать? Кажется, Мира бессознательно, бессмысленно шептала его имя.

Перед тем как смежить веки, она из последних сил подняла голову к небу. И краем глаза заметила огонек вдалеке. Он то пропадал, то снова появлялся, мелькая между деверьями. В их Топях говорили, что огни, которые можно видеть в лесу и на болотах — это души покойников. Сейчас Миру это совсем не напугало. Она и сама стояла на самом краю пропасти. Какая теперь разница?..

Женщина закрыла глаза. Она так устала. Смертельно. Пора отдохнуть.

Темнота поглотила ее.

Но вместо покоя пришла боль. Резкая, мучительная. Во всем теле. Руки и ноги кололи тысячи иголок. Кто-то сильно хлопал ее по щекам. Пахло дымом из печи и травами.

— Мира, открой глаза! — послышался смутно знакомый голос. Где она его слышала?

Северянка и хотела бы повиноваться, но это было выше ее сил. Кто-то стал стягивать с нее мокрые, пропитавшиеся растаявшим снегом вещи: шапку, варежки, тулуп, сапоги. Тело волнами окутывало тепло. Но его оказалось недостаточно. Мирославу колотило изнутри, словно в середине груди у нее огромная глыба льда, которая не давала согреться.

— Мира! — обладатель знакомого голоса снова похлопал ее по щекам. — Очнись!

Она тихо застонала. И почувствовала, как горячие руки стягивают с нее платье, а затем и нижнюю рубаху. А потом ее будто положили в раскаленные угли — такой жар она почувствовала. Знахарка слабо вскрикнула и попыталась раскрыть глаза.

— Рей… чар…

— Я здесь, Мира. Я с тобой.

Он прижимал ее обнаженную ледяную плоть к своей голой груди. Тело к телу. Горячий, как печь. Да и лежали они, судя по всему, именно на ней. Он накрыл их одеялом, обнимая ее. И все же Миру продолжало трясти. Но ледяная глыба внутри стала потихоньку таять. Женщина прильнула к нему еще ближе, нуждаясь в этом живительном тепле. Вдыхала запах его пота. Удивительно, но он ей нравился. От него не хотелось отвернуться, напротив — дышать глубже. Она зарылась носом в волосы на груди мужчины, они щекотали лицо. И это тоже было приятно.

Постепенно тело согревалось. Бесчисленное множество игл уже не впивалось в кожу. Мирослава расслабилась. Она слышала, как ровно и сильно бьется его сердце. И этот звук успокаивал лучше любой колыбельной. Когда она прекратила дрожать, он начал легонько поглаживать ее по спине.