У входа в Шахрай

– Откуда ты, Аян, к нам приехал? Что, в других местах нет работы для крепкого парня?

Аян не успел ответить – Саббит опередил его.

– Да он не помнит, откуда он. Его оглушили и бросили в степи, я утром его подобрал.

Аян поджал губы. Что за тупица этот Саббит! Он только хотел завести знакомства – вдруг удалось бы что-нибудь разузнать о Шахрае, а этот идиот все испортил. Теперь в Баке ему не станут доверять. И точно: улыбка сошла с лица Алика. Он перевел взгляд с Саббита обратно на Аяна и вгляделся ему в лицо, будто выискивая что-то.

–В самом деле? А Инспектор поселил тебя здесь, в общежитии? В то время, как мы стараемся не пустить ордынцев в деревню?

Саббит опять поспешил:

– Да я сам просил, чтоб проверили его подотошнее. Ничего, говорит, не мутант, работать может, нам пригодиться.

«Да заткнись ты уже!» – Аян был готов врезать ему.

– Да, пригодится… – неприятно протянул Касым.

Алик пожелал Аяну побыстрее освоиться в Баке, однако в его словах было мало радушия. Он убрал посуду и вышел из столовой. Приятели последовали его примеру. Уходя, Батыр подмигнул Аяну.

Аян кипел.

–Саббит, зачем ты рассказал ему?

– А что? – удивился тот. – Все равно бы все узнали. Ты же завтра на работу выходишь. Все бы спрашивали.

– Кажется, Алику не понравилось, что Инспектор оставил меня в деревне.

– Да ему все не нравится, что Инспектор решает. Он помощником у прошлого работал, да все на его место метил.

– А почему же не стал?

– Дык старый Инспектор на пенсию ушел и вызвал нового из Тэбу. А Алика на ферму отправил, бумажки перебирать. Видать, не устраивал его. А теперь Алик все разнюхивает, как бы на нового Инспектора компромат найти, да вернуть себе место. Он шибко любит быть в центре внимания, чтобы его уважали.

– Понятно… – процедил Аян. Единственное, что ему было ясно на самом деле, это то, что нужно высовываться как можно меньше. Если Алик или кто-то другой заподозрит, что он вовсе не потерял память, а прибыл из совсем другого места, это может помешать ему вернуться домой и сообщить шахрайцам о Поверхности.

***

– Вот так… К себе. Да, так лучше.

Аян, опершись на до блеска полированный черенок, со стоном разогнул спину. Он стоял на узком ряду луковых стеблей, высаженных на огромном, уходящем вдаль поле. Основной источник пропитания Баке. Белое, поддернутое пылью солнце мирно свисало на невидимых нитях. Миражом на горизонте трепыхались красные флажки, означающие конец ряда, над которым трудился Аян. За ними возвышались тяжелые головы подсолнухов. Дальше – кукуруза.

Худая высокая женщина, с замотанным в марлю лицом, показывала ему, как правильно выпалывать сорняки. Нужно было работать аккуратно: не срубить сочную зелень, не засыпать ее песком, и не напороться на острое лезвие самому. Легким движением срубить ближайший сорняк – раз! Переступить его и приняться за следующий – два! И не наоборот. Сама женщина уже проходила свой третий ряд. Аян же застрял на половине первого, пытаясь скоординировать шаги с размахом тяпки.

На поле работало около двух десятков человек. Все были одеты в просторную светлую одежду, закрывавшую большую часть тела, и прятались под косынками или кепками. Некоторые, в основном женщины, полностью заматывали голову, в надежде уберечься от загара. Но настойчивое, всепроникающее солнце добиралось и туда – всюду Аян видел смуглые обветренные лица, сухие руки и глубокие старческие морщины.

Утром, когда Аян пришел к Инспектору, тот определил его на работе в поле. Он чуть было не вспылил: как его могли назначить на такую грязную, тяжелую работу? Аян сказал Инспектору, что мог бы помогать ему в бумажных делах, ведь он умеет писать и читать, но тот поднял его на смех. Мол, новичок, к тому же с сомнительной историей, может надеяться лишь на самую простую, не отягощенную интеллектуальным трудом работу. Выхода, кроме как запрыгнуть в телегу, которая везла работников поля, у Аяна не было.

Начальник поля работал в низком домике, которых вдоль луковых рядов стояло несколько. Грубый неотесанный мужлан выделил Аяну тяпку. Дал форму – широкие бежевые штаны и рубаху, пошитую на крупного мужчину, перчатки из грубой ткани и плотные, на жесткой подошве, тапочки.

– Забираешь их с собой. Перчатки меняем раз в две недели, обувь раз в два месяца, одежду на сезон. Панаму возьми в коробке.

Работали без отрыва. Лишь изредка, по десять минут на два часа разрешалось попить воды и сходить по делам. Уже к первому перерыву Аян понял слова Инспектора о тяжелом труде. Действительно, к примеру, работа у Саббита была куда лучше – тот занимался с животными на ферме. Кормил, убирал за ними. По крайней мере, не стоял под палящим солнцем без возможности лишний раз разогнуться. Аян понимал, что завтра, с непривычки, он не сможет подняться с кровати, так сильно будет болеть тело, и молча проклинал местные порядки. Вместо того, чтобы гнуть спину, он мог принести Баке реальную пользу, посоветовав изменить что-либо в их укладе жизни. Про то, что подобные советы чреваты для него последствиями, Аян не задумывался.