У входа в Шахрай

– Зачем это девушке? Она что, собралась работать в Министерстве? Да и зачем эти уроки тебе, ведь это из меня отец штампует собственную копию. Иногда я даже тебе завидую: ты хотя бы можешь выбирать, чем заниматься в жизни. – Аян поджал губу, задумавшись. – Это ты на урок ездил сегодня утром, пока я был у отца? Слушай, если он узнает, что ты тратишь свое время…

– А ты ему не говори. Что по поводу Рании… она спокойная. И милая, – Мирас вдруг покраснел.

Аян пожал плечами.

– Ну и отлично. Значит, будет покладистой и не станет надоедать. Хотя, вряд ли так можно сказать о дочери Губернатора. Больше похоже, что это меня как породистую собаку посадят ее охранять.

Мирас молча кивнул. В наступившей тишине было слышно, как тяжелые капли, падая со сталактитов, ударялись об озерную гладь. Она из них медленно сбежала по каменной щеке Лии Монке.

– А ведь им повезло, – вдруг сказал Мирас. Аян проследил за его взглядом и посмотрел на застывшее лицо матери, тонкие черты которого умело повторил скульптор. – Они любили друг друга. И родили двоих сыновей. Неудивительно, что отцу все еще предлагают невест.

– Бесполезно, он до смерти не выйдет из траура, – покачал головой Аян. В отличии от брата он помнил время, когда была жива мать, и отношение отца к супруге.

Для Лии брак с Сейтом стал третьим. После двух неудачных попыток ей подыскивали мужа среди торговцев и фермеров. Но ей повезло – она встретила Сейта. Вопреки запрету отца, Рахима Монке, Сейт сделал ей предложение.

Браку суждено было стать постоянным – спустя год после свадьбы родился Аян, еще через пять лет – Мирас. Третье зачатие стало редчайшей удачей. Учитывая почтенный для рождения ребенка возраст – Лия уже достигла тридцати двух лет – беременность проходила легко. Сейт обустроил еще одну детскую – Министр ждал, что родится дочь. Но его мечтам не суждено было сбыться: для Лии и малышки роды оказались смертельными.

С тех пор в доме воцарился траур. Сейт с головой окунулся в работу. Детскую перекрасили и перенесли туда вещи Аяна, жившего до этого с братом. Каждый остался наедине со своим горем. Мирас, почти не помнивший мать, видел в Аяне единственного друга и побаивался угрюмого отца. Аян же разрывался между ролью ответственного старшего брата и послушного сына, и своими собственными желаниями.

Когда Мирас ткнул его локтем в бок, Аян с трудом оторвался от мыслей. Братья закончили молитву, вернулись в дом и разошлись по спальням готовиться к предстоящему празднику.

Глава 2

Солнце поднялось высоко и золотило застывший пейзаж, утопающий в зное. Аян решил идти к горам – он надеялся найти там вход в город. Или, на худой конец, тень и воду. Он страдал от жажды, голова раскалывалась. Каждый вдох обжигал легкие, открытые участки кожи покрылись волдырями и ему все время приходилось щуриться из-за яркого света, к которому глаза еще не привыкли.

Идти было тяжело не только из-за жары и жажды. Участки сухой земли перемежались с островками колючек со звенящими корзинками-колокольчиками. Они цеплялись за брючины и позвякивали, когда Аян проходил мимо. Он попробовал раскусить одну такую корзинку и тут же выплюнул, морщась и оплевываясь.

В голове у Аяна не укладывалось, как он мог оказаться на Поверхности. Было странное ощущение, что картине в его памяти не хватает важного элемента. Он брел по выжженной степи, пока мозг прокручивал разрозненные фрагменты вчерашнего вечера.

«А что, если это было не вчера?» Возникшая из ниоткуда мысль заставила Аяна остановиться. «Может, меня держали где-то несколько дней? Может, пытали? А потом решили избавиться от свидетеля.» Он поплелся дальше. Очередная колючка потянулась за штаниной, пожелав прокатиться за его счет, но у Аяна не было сил ее отдирать. Колючка оторвалась от куста и повисла на брюках. «Но что им было нужно? И почему я ничего не помню? Ох! Сволочи, пробили мне голову!»

Далеко впереди опустилась и снова взмыла птица. Аян уже видел ее часом раньше. Теперь он не удивился, хотя в первый раз его охватил ужас. Тогда птица долго планировала над ним, и Аян боялся, что она нападет и выколет ему глаза. Но, посчитав его несоблазнительной добычей, птица улетела. Теперь она, видимо, передумала и решила вернуться. А может, это была ее сестра – такой же мутант, переживший Великую Вакцинацию благодаря своему уродству. Аяну оставалась надеяться, что вкусы этой птицы такие же, как у ее товарки. Он пошел дальше, шаг за шагом уходя все дальше от того пустыря, на котором очнулся.

«Почему меня принесли сюда? И как они смогли это сделать? Все входы и выходы на Поверхность были затеряны еще при Первом Губернаторе? И кто эти самые они? Неужели Эрны?»

Аян смотрел под ноги, открыв глаза ровно на столько, чтобы видеть, как движется под ним земля. «Точно! Рому был вне себя от гнева. А когда он узнал об отставке отца, это должно было взбесить его еще больше. Но как он… Что это еще?!»

Он услышал незнакомый ритмичный звук и вскинул голову. К нему мчался всадник.

***